Альв оказался интересным противником: Дорант и Харран с удовольствием пробовали свои силы в упражнениях с ним. ещё на подъезде к городу, однако, его копьё обломалось. Алебарда оказалась ему не по рукам: раса эта сильна скоростью, но не физической силой. А действовать быстро оружием, которое слишком для тебя тяжело, невозможно.
В городе, у Харрана, Дорант довольно быстро отыскал в оружейной старый клинок, довольно короткий, и потому годный для альва по длине и балансу. У нечеловеческого воина, однако, оказались слишком узкими руки, из-за чего правильно держать меч у него не получалось. Дорант подумал — и решил, что для этого меча альву лучше всего подойдет не рукоять, а древко, длиной почти с сам клинок, чтобы альв мог пользоваться более привычным для него хватом. Удлинить рукоять стоило полдня и пару монет. Результат оказался даже лучше ожидаемого: альв будто родился с этим оружием.
Впрочем, Дорант так и не придумал пока, куда альвов девать и к чему пристроить. Брать их в поход ему очень не хотелось — при всех боевых качествах на альва рассчитывать было сложно: кто его знает, что у него на уме; альва же была бы просто обузой.
Вечерами, когда чистая публика дома Харрана собиралась на касенду во внутреннем дворе, Дорант часто видел альва, прячущегося в тени дверного проёма и наблюдающего за людьми. Он думал, что незаметен, но его выдавали две светящиеся точки глаз, видимые, когда на них падал отсвет от факелов. Дорант решил рано или поздно приобщить альва к касенде: было интересно, как тот отреагирует и как будет себя вести за столом.
Дорант даже выспросил у воина гаррани и заучил, как у альвов принято предлагать друг другу напиток.
Тут в кабинет ворвался Харран, взъерошенный и встревоженный.
— Наместник что-то затевает! Прибежал сейчас Самир, говорит, наместник разослал слуг по всему городу, собирает людей на офисиаду. В полдень будет говорить. От слуг слышно, что прискакал гонец с юга с чем-то важным. Не нравится мне это. Надо бы нам всех своих собрать туда же, на офисиаду, да лучше всего — с оружием.
Дорант сломал, наконец, перо, швырнул его на пол и ненадолго задумался.
— Это будет поздно. Бери самых надежных, человек десять. Сеннер, вроде бы, вчера уже во дворе мечом махал?
— Да, он почти здоров.
— Его тоже прихватим. Пусть у каждого будет по две пиштоли — найдешь столько?
— Да ты же был в оружейной, Конечно, найду.
— Да, и хауды все берем. Через полчаса чтобы все были наготове во дворе у выхода. Идём в дом наместника, надо, чтобы мы первыми узнали новости.
Лицо Доранта скривилось то ли в усмешке, то ли в угрожающей гримасе. Гонец с юга к наместнику мог быть только с вестями от вице-короля — то есть с официальной версией дома Аттоу. Что это может быть за версия — легко догадаться. В их шатком положении нельзя было допустить, чтобы эта версия разошлась по городу: далеко не все сторонники юного Императора были настолько надёжны, чтобы не разбежаться при первом же сомнении в успехе его дела.
Поэтому надо было, во-первых, узнать, что принёс гонец. Во-вторых, если вести неблагоприятны — воздействовать на наместника, чтобы тот правильно понял, что именно должен он говорить людям с балкона дома приёмов в полдень. А если не поймёт — ну, у Императора есть же право наместников не только ставить, но и смещать. За предательство. А буде окажется упорствующим в предательстве, то и казнить.
В принципе, конечно, надо было бы взять с собой Императора — но тот по-прежнему не мог пока опираться на раненую ногу. А для возни с носилками попросту не было времени.
Да, подумал Дорант, вот и получается, что я и вправду комес Агуиры: денег с комиты никаких, а о безопасности Императора и его интересах думать приходится больше, чем кому бы то ни было. И по большей части за свой счёт…
Наместник оказался настолько бестолков, что даже не заперся в своем доме. До полудня оставалось ещё часа два, когда Дорант, Харран и их люди ввалились к наместнику, практически не встретив сопротивления (если не принимать во внимание разбитое лицо одного из слуг, который вздумал задавать вопросы: кто идёт да по каким делам, вместо того, чтобы просто открыть двери). Ну, ещё двери выбили, да они хлипкие были — у наместника явно не хватало средств на достойное содержание собственного дома. Ещё бы, при таком количестве детей.