Здесь же, в этом мире Израиля и Палестины, в мире вечной войны арабов и иудеев всё намного проще. Нет силикона, а есть верность. И ещё есть много табу для женщины. Жена верна своему мужу, а если нет, то её просто закидывают камнями. Дикость конечно ужасная. Но так устроен этот мир и мы, приехавшие сюда, не вправе менять традиции. Жизнь вокруг течёт медленно, как и тысячи лет тому назад. И солнце то же и пустыня та же. Когда Лондон был деревушкой полной крестьян и грязных свиней – Иерусалим был городом древних цивилизаций. Восток он тонок как нить, и как нить, натянутая над огнём, непрочен.
Пришло время зла и красивая девушка может легко взорвать себя в толпе. Она становится шахидкой. Милый ангел, наполненный взрывчаткой и кем-то хорошо сагитированный, взрывается в толпе. Зачем? Наверное, мстит кому-то за любовь, или может быть просто мстит всем людям за то, что не услышали её крика. Одетые в чёрные паранджи они везде. И как их отличить от мирных девушек я не знаю. Не будешь же ты каждой под юбку заглядывать. Порой они ужасно толсты, а порой очень даже красивы и милы. Да только не видать ничего. Всё эта чёрная ткань от пяток до ушей.
Вот так стоим мы возле джипа, а вокруг красавицы ходят мирные, приветливые.
– Интересно, а она мне улыбнулась?
– Кто?
– Вон та, худенькая.
– Илия, тебе вон та улыбнулась.
– Которая из них?
– Вон та, что толстенькая.
– Фу, какая гадость.
– Зато верная будет. Кто же на такое позарится?
– Влад, прекрати. Это не хорошо, вот так о женщинах.
– А как можно?
– Ну вот, например: бутон прекрасной розы.
– Ага, а ещё?
– Капелька росинки.
– А ещё?
– Я что вам справочник? Устроили мне тут что, где, когда.
– Ну, всё-таки, Илия. Как ты ещё женщину называешь? Ты же грузин. У вас там в горах женщина священна.
– Она, Влад, и тут и везде священна.
– Ну, всё-таки, Илия?
– Ну, поклонение беспрекословно.
– Рабство что ли?
– Нет, Андрей. И прекрати смеяться. У нас к женщине особое отношение. Как к звезде, которая горит и не погаснет, пока ты не закроешь глаза. А открываешь их, когда чувствуешь прикосновение губ и нежных рук. Когда тебя касается дыхание…
– Орбит.
– Что, орбит?
– Ну, свежее дыхание.
– Дурак вы, ваше благородие Андрей.
– Влад, он обзывается.
– Правильно делает.
– Двое на одного, да?
– Ты Андрей используешь женщин как одноразовые станки.
– «Жилет», лучше для мужчины нет. Попользовался и в мусорник.
– Ага, смотри, чтобы этот «Жилет» в порыве мести не отрезал твоё имущество, так бережно хранимое.
– Зачем, Илия?
– Ну, а как же тебе ещё отомстить?
– За неверность?
– Ну да.
– Глупые вы. Это слово секс… Что может быть слаще?
– Любовь, Андрей. Слушай Илию и молчи. Давай, Илия, рассказывай.
– Порой, когда спускаешься с гор…
– За солью… Ай, Влад, за что ты мне подзатыльник влепил?
– Сам знаешь. Продолжай, Илия.
– Ну вот, когда спускаешься с гор по тропинке…
– За солью… Всё, всё молчу.
– Илия прости, он больше так не будет. Ведь, правда, же?
– Ну да, не буду. Чуть голову мне не оторвал своими нежными ручищами.
– Молчи, Андрей. Мужчины не плачут.
– Ага, боятся что тушь с ресниц потечёт.
– Илия, так что там дальше?
– Так вот, спускаешься вниз по тропе к ручью, а там красавица: тонкая как газель, с глазами цвета ночи и волосами буйными как Ингури. Она берет кувшин полный воды и несёт к себе домой. Ты подбегаешь…
– И в кусты.
– Влад, держи меня.
– Всё, всё, Илия, молчу. А то если от тебя по морде получу, то подвиг с бланшем совершу.
– Андрей, у вас в семье несчастные случаи были?
– Нет, Влад.
– Будут, если не помолчишь. Илия, так что кувшин? Ты помогаешь ей нести до самого до дома, а дальше?
– Уходишь.
– Что и никаких 50 долларов за доставку? Ну, или дай тётенька чаю попить? Или, по крайней мере, на чай? Ай, Влад! Забери от меня этого, с руками Кинг Конга.
– А оно мне это надо?
– Влад, это дедовщина.
– Молчи, на нас уже пальцами тыкают. Кстати, Илия, та что тебе понравилась, идёт сюда. Прекратить разговоры. Что у неё под паранджой? Быстро идёт. Как бы, Андрей, чего не случилось.