– Не успел, – засмеялась женщина.
– Не успел, – ответил тот и положил винтовку к ногам.
– Что чувствовал, когда попал в мишень? – спросила женщина у меня.
– Не знаю. Как то всё само получилось. Не я командовал телом, а инстинкты, которые во мне. Может при выстреле я чувствовал, что свободен от этого мира и вовсе не раб.
– Раб? Почему раб?
– Потому что всё время должен только работать.
– Ну, а при выстреле?
– Я на миг вернулся в свой спортзал и там остался на время выстрела.
– Я думаю, это всё. Отставь винтовку.
– Куда?
– Ну, положи её на пол. Потом заберут.
– Скажите, нас возьмут в боевые войска? – заговорил француз на иврите.
– Вас примут, только куда-то подальше от передовой. Тоже мне, стрелки! 50 процентов попадания.
– Но?!
– Никаких но. Поехали. Яков, мы закончили.
– Пусть распишутся в журнале.
– Да, прости. Пойдёмте, распишетесь, что зря израсходовали имущества армии на тридцать долларов. Ну же, Влад, не грусти. У тебя всё получится, но только не здесь, а где-то в другом месте.
Всё остальное было уже не важно. Я не прошёл тест по стрельбе. Теперь я нужен только Фуату и его раствору. Вернувшись к зданию военкомата, мы стали проходить обычную процедуру вместе со всеми. Девушка в военной форме что-то спрашивала в окошечко, я отвечал на вопросы. Последний был:
– Вы хотите служить в действующей армии обороны Израиля?
Я взглянул ей в глаза, и спросившая опустила голову. В моем взгляде наверно была мольба: «не прогоняйте». Девчонка покачала головой. А я подумал:
«скажи же да».
– Да, я хочу служить в действующей армии обороны Израиля.
– Вот здесь распишитесь и ждите письмо.
– И это всё?
– Я что вы ещё хотели услышать?
Вот так девчонка кивком головы решила мою судьбу.
– До свидания.
В этот момент я почувствовал, что стал в здании военкомата частью чего-то большого и сильного.
Автобус отвёз меня домой, и я стал ждать письма. День сменялся днём, но кроме банковских счетов и рекламок ничего не приходило. Каждый день я не терял надежду, но она становилась всё меньше и меньше. Постепенно я перестал надеяться и уже не бежал к почтовому ящику, всё больше превращаясь в раба своей квартиры. Вёдра с раствором, плитка и какие-то порошки, вода в баклажке – вот что стало частью моей жизни. Мне совсем не хотелось учиться. У своего Фуата я неплохо зарабатывал. Зарплату получал вовремя и без обмана. Это меня вполне устраивало. Мне некуда было пойти, и я весь отдался работе от рассвета и до заката. Я практически жил на стройке рядом со своим арабом. Это хоть как-то отвлекало меня от пустой квартиры. Мои родители тоже переехали в Израиль, но ненадолго. Сразу подались в Америку, где неплохо устроились, а сестра получила образование. Потом сестра перебралась в Австрию, где и нашла себе приют, выйдя замуж. Хорошее медицинское образование и работа по специальности окончательно решили её судьбу. Они изредка звонили, поддерживая видимость семьи. Я же никого не хотел видеть. Просто толкал свою жизнь с каждым новым днём поближе к концу.
И вот именно в таком настроении меня на работе застал звонок. Тихий голос, после небольшой паузы, спросил:
– А куда я попал?
– А куда вы целились? – схохмил я и в ответ сам засмеялся.
А там, на другом конце, ответили:
– Очень смешно. Вы Влад?
– Да, я.
– Посерьёзнее надо быть.
– Буду, только зачем я вам?
Минутная задержка ответа растянулась в вечность.
– Прошу вас, выйдете из здания стройки, подойдите к белой машине и ждите.
– Я выиграл приз в программе «Розыгрыш»?
– Это не розыгрыш. Для вас это будет лучше, если вы выполните приказ.
– Приказ?
– Да.
Неужели, я дождался? Ноги сами понесли меня к хозяину. С первого на пятый этаж я примчался без одышки.
– Фуат, ко мне приехали. Отпустишь на пол часа?
– Конечно.
Поедая свою питу [9] , весь заевшийся хумусом [10] , мой хозяин махнул рукой. Потом пробормотал что-то невнятное с полным ртом:
– Твой обед, иди куда хочешь.
Любопытство разрывает меня изнутри и придаёт энергии мчатся на улицу. Ноги перепрыгивают через одну ступеньку. Вот он улица. Встречай своего еврея! Передо мной дорога, а позади дома машины спешат куда-то одна за другой. Над головой сине небо и жгучее солнце. Вокруг строительный мусор, а слева и справа стоят возле вагончиков припаркованные машины. На заборе, в том месте где была дырка, кто-то нарисовал женщину. Юный Айвазовский сделал ещё надпись: «Под краном не стой». Так получилось, будто это говорило отверстие в заборе. Смотрю на стоящие машины – все пусты. Расстроенный собрался обратно.
– Эх, чёрт. Кто-то пошутил.