— Как красиво! Это... — Хейзл повернулась к Лерою, но не могла найти подходящих слов, чтобы выразить свое восхищение. — Я не видела ничего подобного!
Лерой засмеялся и с ласковой иронией спросил:
— Не очень похоже на муниципальный парк? Хейзл была в таком восторге, что не обратила внимания на этот легкий укол.
— Как это получилось? Я не видела, чтобы ты зажигал свет.
Хейзл приблизилась к фонтану и, наклонившись, зачерпнула ладонями воду. Лерой подошел к ней и обнял за талию. Хейзл не возражала.
— Идею этого фокуса я перенял у одного хитреца, жившего в прошлом веке. В то время иллюминация делалась при помощи слуг, конечно, которые держали факелы в руках. Он давал бал в честь сестры короля и хотел поразить ее.
Хейзл закинула голову и громко рассмеялась.
— Не сомневаюсь, что ему это удалось.
Лерой внимательно посмотрел на нее.
— Ты так думаешь?
— Уверена.
— Хорошо, что ты сказала об этом. Архивы умалчивают о реакции той, для кого все это затевалось.
Хейзл лукаво взглянула на него.
— Так ты поэтому испытываешь эту систему на своих гостях? Чтобы проверить их реакцию?
Хейзл почувствовала, как пальцы Лероя сжались на ее талии.
— Ты первая зрительница.
— Что? — недоверчиво произнесла она.
— Никаких испытаний, — улыбнулся Лерой.
Хейзл казалось, что ее сердце сейчас остановится.
— Если не считать сегодняшнего вечера.
Глаза Лероя впились в ее лицо.
— Так, значит, вот в чем дело? В испытании?
Выражение его лица требовало от нее ответа. Хейзл поняла, что отступать уже некуда и придется наконец ответить ему.
— Н-нет, — неуверенно произнесла она. И затем сказала уже более твердо: — Нет, не испытание.
Лерой зарылся лицом в ее каштановые волосы. Хейзл чувствовала, как его желание обжигает ее своим горячим огнем. Хейзл прижалась к Лерою всем телом, и он крепко сжал ее в объятиях.
— Я никогда не... я сказал, что ты сама должна решить. Но я схожу с ума, — прошептал он.
Хейзл ничего не ответила — боялась, что голос выдаст ее.
— Хорошо, — прерывисто сказал Лерой. — Если ты хочешь, чтобы я принял решение, то я это сделаю.
Он взял обе ее руки в свои и поднес к губам.
— Я хочу заниматься с тобой любовью сегодня ночью, — без обиняков выложил он. — Когда мы вернемся в дом, я пойду в свою комнату. Если ты направишься в свой мезонин, я не буду останавливать тебя и не пойду за тобой. Но если ты останешься со мной, то проведешь ночь в моей постели. Поняла?
Хейзл, не смея встретиться с ним взглядом, молча кивнула. Лерой взял ее за руку, и они пошли к дому. Хейзл была почти уверена, что Лерой заметил ее смущение, хотя и виду не подал.
Он, очевидно, считает, что я дура, подумала Хейзл. Почему он хочет меня? Потому что он хочет меня. А я... о Господи, во что я себя втягиваю?
Лерой обещал отпустить ее, если Хейзл не захочет пойти с ним, но, когда они вошли в дом и Хейзл проявила нерешительность, его пальцы так сдавили ей руку, что кости чуть не хрустнули.
Внезапно Хейзл поняла, что больше не может жить со своими комплексами. Она порывисто повернулась к Лерою, наклонила его голову к себе и страстно поцеловала его.
Ее поцелуй был подобен спичке, которую поднесли к очень сухому хворосту. Лерой подхватил ее на руки, прижал к себе и понес через темные коридоры.
Его спальня оказалась огромной, с высокими потолками и великолепным видом на освещенный сад. Но Хейзл было не до размеров комнаты и видов из окна. Лерой уже снял с нее кофточку и целовал шею, одновременно стягивая с Хейзл юбку. Дрожа, как в лихорадке, она пыталась расстегнуть пояс на его шортах, но никак не могла справиться с пряжкой.
— Мужская одежда намного сложнее, чем женская, — судорожно переведя дыхание, прошептала Хейзл. Она хотела выглядеть опытной, но оба знали, что это не так.
— Да нет. Ты просто не привыкла.
Лерой провел языком по ложбинке между ее грудями, потом обхватил их ладонями и массировал соски, пока они не напряглись. Вдруг Хейзл почувствовала его губы на проклятом шраме и напряглась. Но Лерой уже скользнул ниже, его губы проделали путь до кончиков ее пальцев на ногах, и только тогда Хейзл смогла вздохнуть. Она откинулась на подушки, тяжело дыша.
Она ощущала горячее желание Лероя, и это возбуждало ее страсть. В самый последний момент, перед тем как слепой инстинкт лишил обоих остатков самоконтроля, он спросил:
— Ну? Твой выбор, прелесть моя.
Тело Хейзл ответило вместо нее.