— Да, — кивнул староста.
— Тогда в чём проблема? — в один голос спросили все трое.
— Так ведь это ещё не всё, — ответил тот.
— Так и выкладывай уже! — топнула ногой Малина, — Чего голову морочишь!
— Да он столько наворотил, дня не хватит всё пересказать! — воскликнул староста, — Лешего приструнил, ичетика из колодца прогнал, даже криксу извёл!
— Но ведь это хорошо, — сказал Пересвет, — Поступки не монстра, но достойной личности!
— Всё так да не так! — кивнул староста.
— Судя по описанию деяний, он убил только криксу, — задумчиво сказал Хотен, — То есть ещё и с уважением к природной гармонии действовал. Я тоже не понимаю в чём проблема.
— В том ведь и есть! — воскликнул мужчина, словно это было очевидно, — Ежели бы он их извёл всех, то честь ему и хвала. А он собрал их всех и за собой водит! Поселился на Сизой Горе и спускается, чтобы очередную нежить подчинить. Зачем? Вестимо, что собирает себе навье воинство, чтобы потом разом всех нас сгубить!
— Чепуха какая-то… — сказал Хотен, — Кто-то вроде кощея мог бы начать подчинять всех вокруг, чтобы укрепить власть. Но мешать им вредить людям он не стал бы. Здесь же на лицо добрые намерения.
— Ещё иногда немного еды пропадает то тут, то там, явно его рук дело.
— Зря только время тратим, — покачала головой Малина, — Я думала, тут беда приключилась, а на деле всё наоборот. С жиру бесятся.
— Ну что ж вы, господа богатыри! — укоризненно посмотрел на них староста, — Завидя грозовые облака, все убирают бельё с верёвок, не дожидаясь, пока промокнет. Ежели беда близится, надо заранее действовать, пока не стало поздно!
— Вы совершенно правы, Жизномир, — неожиданно согласился Пересвет, — Пусть может казаться, что сейчас всё хорошо — само происходящее необычно и стоит изучить вопрос получше. Мы займёмся этим делом.
На следующий день Малина, Хотен и Пересвет отправились на Сизую Гору, которую так прозвали за густую голубоватую дымку, что её окутывала.
— Ты действительно думаешь, что тут что-то зловещее творится? — спросила Малина.
— Нет, мне просто любопытно, кто скрывается за этим вычурным прозвищем «навий пастырь».
— Я тут подумал, — сказал Хотен, пока они поднимались по склону, — Возможно, мы имеем дело и не с навьём.
— Почему? — спросила Малина.
— Учитель некогда рассказывал, что во времена обучения он бывал далеко на юго-востоке. На землях, которые нынче принадлежат Империи под именем Млекоморье. Тогда их ещё только осваивали.
— Я читал об этом периоде, — кивнул Пересвет, — Немало семей обрели дворянский статус именно благодаря заслугам в освоении Млекоморья. Из тех, кто сие мероприятие пережил, конечно. Многие сгинули. Сейчас же оттуда завозят немало диковин, которых больше нигде не встретить.
— Да, так и есть, — кивнул Хотен, — Так вот одна из отправившихся туда семей владела техникой подчинения навья.
— Ну ведьмы всякие постоянно заводят себе ручную нежить, — пожал плечами Пересвет, — Не такая уж невидаль. Всё равно лишь слабых существ можно подчинить. С более сильными разве что договор взаимовыгодный заключают. На подчинение не тянет.
— Ничего себе пустяки, — воскликнула Малина, — Забыл, как нас чуть не прикончила орава анчуток под контролем обезумевшей ведьмы с Ржавых Топей? Мелочь, может, и мелкая. Но когда их полсотни и у каждого пыряло в руках, становится не до смеха.
— Да помню я, — ответил Пересвет, — Но то не в открытом бою было. Нас врасплох застали.
— А разница?
— В том…
— Полно вам, — перебил их Хотен, — Тут суть как раз в том, что та техника позволяла подчинять и сильных существ. Не только всякую мелочь.
— Быть не может! — воскликнул Пересвет, — Они бы стали одной из влиятельнейших семей империи, если бы дело обстояло именно так! Я никогда не слышал о роде, что владеет подобной силой!
— Это потому, что их всех убили, — спокойно сказал Хотен.
— Как же так?
— Учитель не очень любил распространяться на эту тему и мне не велел. Но вам я доверяю, — юноша понизил голос, — То была воля самого императора. Говорят, что он потребовал у Лесинских поделиться техникой подчинения с императорской семьей. На благо государства, конечно. Когда получил отказ — отправил их осваивать Млекоморье. Где всех членов этого рода и убили. Как всегда. Кому-то слава и почёт, а кому-то смерть и забытьё.
— Это возмутительно! — воскликнула Малина, — Разве так можно?
— Раз сделали — значит, можно, — ответил Хотен, — Учитель своими глазами всё видел. Он прибыл в Млекоморск, бывший тогда главным опорным городом региона, за пару недель до трагедии.
— А что именно там случилось? — спросила Малина.
— Остальные влиятельные семьи региона собрались все вместе и напали на имение Лесинских. А потом подали всё так, будто те слишком много навья наловили и потеряли контроль.
— Почему твой учитель решил, что случившееся было именно приказом императора? — спросил Пересвет.
— Сделать на месте он ничего не мог, но, когда вернулся, сразу отправился к правителю, — ответил Хотен, — Тот ответил, что ему следует помалкивать или такие разговоры будут сочтены изменой против государства. Более того, на пути из столицы на учителя напали подосланные убийцы. Ему пришлось сфабриковать свою смерть и до конца жизни прожить далеко на севере. В том городке, где мы с вами встретились. Как по мне, так всё очевидно. Так что я склонен верить в рассказ учителя.
— Какой ужас, — пробормотала Малина, — Неужели власть императора настолько непоколебима, что он может себе позволить подобное?
— Власть держится на силе. Если у тебя её достаточно, то ты можешь творить всё, что вздумается, — сказал Хотен, — Так было с незапамятных времён и будет всегда. Увы. Вон, на нынешнего правителя погляди. Похлеще своего деда будет.
— Однажды найдётся тот, кто положит этому конец, — сказал Пересвет, — Так быть не должно.
— Сильно сомневаюсь, — ответил Хотен, — Разве что ты сам станешь этим кем-то.
— А может, и стану, — вдруг сказал юноша, резко остановившись, — Если окажется, что всё настолько плохо, как ты говоришь, то иного пути не будет.
— Ну-ну, — покачал головой Хотен, — Я бы на это посмотрел.
— Если ты решишься на что-то безрассудное, — так же твёрдо, как и недавно говорил Пересвет, теперь сказала Малина, — Я встану с тобой плечом к плечу.
— Вы сначала станьте сильнейшими, а потом уже разглагольствуйте, — проворчал Хотен, но как-то совсем уж для виду.
Взгляд же его выражал молчаливое одобрение.
Поднявшись на гору, троица застала довольно необычную картину. Вокруг импровизированного стола из пенька расселись леший, жаба в смешной соломенной шляпе и здоровенный бородатый замурзанный мужчина в одежде из шкур, напоминающий лешего больше, чем он сам. Они яростно резались в карты, пока по поляне рядом пяток анчуток гонялось за волколаком.
— Аааааа, опять! — завопила жаба, сорвав с головы шляпу и принявшись по ней прыгать, — Да как же так⁈
— Ты просто играть не умеешь, — хмыкнул леший, — Хозяин, тут по соседству мой братец водяной живёт, вот тот мастак, может, и его пригласим?
— Ежели он не провинился ни в чём, так почто его трогать? — ответил бородач, — Вот отыграешь свободу и иди на все четыре стороны, хоть и с водяным веселиться.
— У нас гости, — сказала жаба, первой заметив новоприбывших.
— Ага, вижу, — кивнул бородач и тоже посмотрел на незнакомцев, — Опять деревенские богатырей послали…
— Доброго дня, — Пересвет сдержанно-вежливо кивнул головой, — Так ты, выходит, и есть «навий пастырь»?
Бородач расхохотался.
— Это что-то новенькое, так меня ещё не обзывали! — переведя дух, он продолжил, — Духовладом меня звать, я из медвежьей титьки вскормленный, так что, пожалуй, можно Медведевым именовать. Но более титулов не имею и не желаю.
Пересвет представил себя и своих товарищей, а после кратко рассказал почему они пришли.
— Эх. Какая досада, — вздохнул Духовлад, — Опять меня прогоняют, хотя я никому зла не причинил.