-“С-сволочь, будут тебе бутыли!”, - прошипел Первак сквозь сцепленные зубы и ускакал в закат.
Бранд лишь пожал плечами и пробормотал
— И чего это было?
Никто не ответил. А меж тем, отвар для затворения крови было пора остужать.
***
К моменту вступления ночи в свои права отрок успел доварить снадобья и замешать мази. Деревенские, наставленные, по все видимости, старшим охотником, не тревожили юного алхимика. Если бы не это, часть работы пришлось бы отложить на утро, что могло не лучшим образом повлиять на качество товара… Одним словом, всё сложилось удачно. Первак, появлявшийся несколько раз с вопросами о ходе работы был, наконец, отправлен к отцу, который не замедлил появится с обещанным серебром. Тщательно проверив объём жидкостей и мазей, Гостомысл внезапно решил удостовериться в их качестве.
-“Ты уж извини, знахарь, но мы тебя первый день знаем, а полгривны — деньги немалые”, - сообщил охотник, подошёл к ряду ёмкостей и спросил: “Где, кстати, отвары от ран?”
Бранда осенило.
— Сударь, вы неграмотны?
— Ну, положим. Староста у нас грамотный, а мне оно без нужды. А почто спрашиваешь?
— Бутыли подписаны. Отвар для затворения крови в четырёх крайних правых, отвар для заживления ран рядом с ним.
Деревенский кивнул.
— Покажи, насколько хорошо они работают.
Бранд вскинул брови.
— У вас есть раненый? Что ж вы сразу не сказали?
— Да нету у нас раненых. На себе покажи.
Отрок скривился, вынул нож из ножен и аккуратно провёл лезвием поперёк ладони — кровь бодро закапала на землю, чуть не запятнав его ботинки. Взяв протянутую охотником чистую тряпицу, Бранд обмакнул её в крайний правый сосуд и приложил к ране. Подержав её там десять вздохов, он перехватил тряпку и смочил чистый край в пятой бутыли справа, затем снова приложил, подержал ещё десять вздохов и протянул тряпку обратно владельцу. На ладони остался лишь тонкий розовый след.
— Добро сделано! Серебро твоё. Припасы сейчас вынести?
— Да, благодарю.
Охотник свистнул и из-за угла дома вышел Первак с мешком. Гостомысл подхватил его и с доброй усмешкой передал по назначению.
— Проверять будешь?
-“Нет. Я вам верю”, - не поведя и бровью ответил отрок. Такая манера ответа, с одной стороны, позволила бы определить ложь, возникни у местного желание обмануть заезжего в такой мелочи, напихав внутрь травы и песка, а с другой стороны, не нанесла бы оскорбления, будь его помыслы чисты.
— Горячую часть договора сейчас заберёшь или с утра?
— Ноничь(35). Только улажу кое-что со Старшим.
— Как знаешь, знахарь.
Стороны обменялись вежливыми полупоклонами и разошлись. Бранд подхватил котелок, остатки трав и мешок с припасами, а затем двинулся к телегам, изучая по пути доставшуюся снедь. Деревенские щедро оделили его вяленым мясом, отсыпали сушёных грибов и странной смеси из орехов и ягод. На дне лежал небольшой мешочек пшена — очевидно, здесь оно ценилось выше мяса, доставаясь с куда большим трудом.
Ночь уже вступала в свои права; костры, разгоняя тьму вокруг себя, погружали остальной мир в ещё более глубокий мрак, что позволило отроку приблизиться, не привлекая лишнего внимания, и найти взглядом италика. Торговец сидел чуть в стороне среди мягких подушек, опершись спиной на какой-то мешок, укрытый нарядной тканью, и смакуя вино из золотого кубка. Бранд тихо прошёл вдоль околицы(36), чтобы возникнуть ошуй(37) италика.
-“Долг платежом красен, сударь”, - с лёгкой издёвкой бросил отрок, примостил один из свёртков с мясом и мешочек с пшеном, а затем быстро, но тихо исчез, сопровождаемый глухим стуком падающей чаши и громким восклицанием
— Tuam mater feci!(38)
Следовало найти витязя, известить его об отлучке и отправляться вкушать заслуженный ужин. Свен, по счастью, обнаружился неподалёку. Он развлекал себя неспешной беседой со Старшим обоза.
-“Так, говоришь”, - задумчиво поглаживая бороду, протянул Свен: “Используете железные накладки, и к ним скобы?”
— Да, а к ложу клёпками.
— И что, надолго хватает?
— Надолго, мы ж не малыми(39), а насквозь.
— И всё равно не пойму, чего не сделать, как у всех?
— Тут дело особое. Вот ты дворфийские ручные баллисты видел?
— Ну да, издалека. Ты речь-то к чему ведёшь?
— К тому и веду. Я их не то, что видел — щупал!
— Да городишь же.
— Ни мала. Так вот, у них я эту штуку и подсмотрел. Коль плечи обычные, так можно по-обычному, а ежели как у нас? Ложе треснет!
— Бирменхегское?
— Дорого. Это вам, цитадельским, можно его хоть на болванов(40) изводить. С нас спрос иной.
— Я тоже, знаешь ли, думал, что иной. Ох и дурили меня интенданты… Одного уже чуть на кулак не намотал, да малой помог.
— Да ну? Фантазёр твой?
-“Он самый.”, - внезапно, витязь повернулся в сторону Бранда и крикнул: “Эй, молодой, хватит подслушивать, как тебя хвалят! Выходи!”
Отрок вышел на край освещённого пространства, под пристальный взгляд двух пар прищуренных глаз.
-“И долго ты собирался уши греть, юноша?”, - поинтересовался Свен, выделив последнее слово голосом.
-“Ваша беседа о концепции крепления блоков задней рекурсии(41)”, - начал вдохновенно распинаться Бранд: “Была столь увлекательна, что я не посмел прервать её.”
Радомир бросил взгляд на витязя, улыбающегося уголками глаз, и протянул
— Да… Понятно, как он тебе помог… Мне даже жалко этих интендантов… Самую малость.
-“Ладно, хватит его хвалить, зазнается.”, - произнёс Риггер и добавил, глядя на отрока:“Чего хотел-то?”
— Я доложить. Местные, в заботе о ближнем своём в лице моём, согласились дать мне ночлег. Ночью в расположении обоза меня не будет.
-“Иди уж, хитрован”, - махнул рукой Свен: “Знаю я твоё ‘в заботе о ближнем’”.
Бранд поспешно удалился, не желая испытывать терпение голодной деревенской семьи. Найти дом охотника в темноте оказалось несложно — в окнах, подсказывая дорогу, горел свет. Отрок нащупал нижнюю ступень приставной лестницы(42), взбежал наверх и постучал (не слишком громко, не желая быть принятым за пьяного обозного служку). Дверь открылась, обрушивая на гостя смесь запахов грибов, каши, мяса, травяного отвара, дыма, конопатки(43) и старого дерева. На пороге стояла крепкая, рослая женщина в белом платке, затянутом очельем.
— Заплутал, малой?
— Я За второй частью договора.
— Какого договора? Постой-ка, так это ты знахарь?
— Вестимо.
— Хм… Ну проходи.
Вошедшего встретили пять пар глаз. Хозяева двух из них, Гостомысл и старый, удивительно схожий с ним мужчина (судя по всему, отец), сидели за длинным скоблёным столом светлого дерева, окружённые блюдами и горшками. Владельцы же трёх прочих (младшие члены семьи) выглядывали из-за дверного косяка, не получившие позволения войти и, в то же время, не способные справиться с любопытством. Гостомысл встал, радушно улыбаясь, и проговорил
— Пожалуй за стол, знахарь.
Бранд не замедлили воспользоваться приглашением. Старик сидел во главе стола, Гостомысл одесную(44). Отрок, следуя обычаю, сел ошую(45). Старший поднял вилку(46) и положил себе кусок мяса, начиная трапезу. Бранд поддержал это, без сомнения, благое начинание, наполнив свою тарелку гречей, грибами, и сдобрив это всё мясной подливой. Комната на короткое время наполнилась стуком приборов. Отдав снеди должное, старик налил себе отвара и, откинувшись на спинку деревянного резного кресла, заговорил, обращаясь к отроку
— Как звать тебя, знахарь?
— Брандом кличут.
— Откуда будешь?
— Отсюда недалече.
— Будь недалече, я бы тебя знал.
— Из Рехена, в четырёх днях пути на юго-восток.
— Не ближний свет. Зачем к обозу прибился?
— Добраться кое-куда.
— Ясное дело, что добраться. В этом суть вольного(47) обоза. Ну да ладно, не хочешь — не говори.
За этими вопросами последовали другие, менее значимые. Наконец, ужин мужей завершился. Дети радостно ринулись за стол, а мужчины отправились готовиться ко сну. Бранд, в сопровождении супруги Гостомысла, отправился вниз, где ему постелили на сундуке(48). Блаженно закутавшись в одеяло, отрок уснул уже через пару частей.