-“…Служили, как ведется со стародавних пор,
Юнцам мужи и старцы на этих торжествах.”.
Настраивайся, гутт, разогревайся. Сегодня великий день для молодых воинов, таких, как ты. Не будем портить его ерундой вроде готовки.
Довольный отрок поспешил последовать совету воина и начал разминку. Его мышцы, изрядно затекшие за время сидения, запели, наполняясь жизненными соками. Добившись чувства бурлящей крови, Бранд подхватил топор и направился прочь от палаток, не желая махать острым железом при всём честном народе. В этом своём желании он был не одинок — во все стороны потянулись одинокие фигуры кандидатов, намеревающихся привести себя в боеготовое состояние. Зайдя за деревья, отрок стащил рубаху и принялся пластать воздух связками ударов, вспоминая, чему его учил отец, и пытаясь продумать, чем удивить соперников. Через три четверти часа затрубили рога, сзывая молодых к кострам. Бранд накинул рубаху на потные плечи, засунул топор за пояс и пошёл на зов. Конунг ждал своих хускарлов. Когда все явились, он воздел кулак начал речь
— Сыны Кантланда! Сегодня вас ждёт нелёгкое испытание, но, я уверен, вы выдержите его с честью. Вы — лучшие среди юных воинов севера, но и ваши противники отнюдь не слабы. Покажите всё, на что способны! Пусть ваша доблесть и сила Брегги(76) защитят вас от подлых приёмов трусов! Скьел(77)!
-“Скьел!”, - отозвались хускарлы в едином порыве.
Конунг опустил руку и продолжил, но уже спокойно и по-деловому.
— Сейчас ешьте. Вам понадобятся силы.
Юноши расселись и принялись за еду. Плошка досталась и Бранду. Впрочем, не успел он съесть и десятка ложек, как над лагерями снова разнёсся рёв рога. В этот раз он почему-то доносился издали, со стороны дороги. Люди вокруг схватились за оружие, поднялись и двинулись к кромке леса. Бранд не стал исключением. Достигнув дороги, он посмотрел в ту сторону, откуда исходил встревоживший всех звук. Из-за поворота дороги, лежавшего шагах в пятистах, показалось облако пыли. Через пяток вздохов стало возможным различить отдельные силуэты, ещё через десять — блеск солнца на шлемах и остриях копий, а затем и знамя. Багровый меч в обрамлении золотых колосьев на белом фоне. То был герб Эрна, его князя и дружины. Странно… Странно то, что все прочие кандидаты прибыли по меньшей мере за день-другой, желая отдохнуть перед испытанием, а эрнцы, самые ожидаемые гости, так задержались.
Подойдя на пятьдесят шагов, строй остановился. Вперёд вышел воин в чешуйчатом панцире со множеством боевых отметин. Он вынул из ножен, висящих на поясе, меч и закричал
— Каликс Аврелий! Я знаю, что это твоих рук дело! Выходи сюда, сучье семя, и дай мне взглянуть в твоё поганое имперское лицо!
Ответом ему было гробовое молчание. Из рядов собравшихся вышел подтянутый, черноволосый, кареглазый мужчина в расшитых золотом одеждах, с клинком в богато украшенных ножнах на поясе. Он двигался размеренно, гордо подняв голову и искривив губы в презрительной усмешке. Подойдя поближе, он дерзко крикнул
— Как тебя зовут, язычник, и по какому праву ты оскорбляешь меня?
— Я Святогор, сын Владислава, и я обвиняю тебя в убийстве троих претендентов, чьи жизни ты подло забрал чужими руками! Я требую виру!
Говоря это, воин шаг за шагом приближался к имперцу, поэтому последние слова он прокричал ему в лицо. Каликс брезгливо стёр со щеки несуществующие брызги слюны и высокомерно бросил
— Твои речи лживы, варвар. Впрочем, если ты сейчас же встанешь на колени, поцелуешь мою ногу и попросишь о прощении, я не буду убивать тебя. Учти, в случае чего мне и спата(78) не понадобится — насажу на каменное копьё, как жука(79).
Святогор побагровел, оскалился и сжал рукоять меча до хруста, готовясь напасть. Несколько камней оторвались от дороги и лениво закружились вокруг ладони Каликса. Внезапно, две тени мелькнули, пролетев от стен Цитадели к месту готового начаться кровопролития. Две руки схватили бойцов за плечи, два голоса в унисон произнесли
— Прекратить схватку!
Витязи развели спорщиков на десять шагов, а затем принялись расспрашивать их
— Ратник, на каких основаниях ты оскорбил другого гостя?
— Две ночи назад он подослал к нам убийц. Все кандидаты были заколоты. Их было трое. Убийц четверо.
— Почему вы не смогли дать им отпор?
— Нас отравили. Какое-то зелье сонного паралича. У меня был эльфийский амулет, но даже он не смог справиться с ядом сразу, а когда смог, было уже поздно.
— Где это произошло?
— В дне пути верхом на юго-восток. Наши лошади пали той же ночью.
— На каком основании ты подозреваешь Каликса Аврелия?
-“Я прикончил одного из убийц.”, - воин махнул рукой, и из задних рядов отряда вынесли большой мешок: “Здесь тело.”
Из развязанной горловины выпал труп худого, жилистого мужчины, одетого в просторные штаны, короткую рваную тунику, и кожаные полусапоги без подошвы(80). На подбородке у него болтался кусок ткани, прикрывавший ранее нижнюю половину лица. Каликс засмеялся.
— По-вашему я подослал этого нищего? Да одеть его так мог любой!
-“При нём было это”, - произнёс Святогор, доставая кинжал, стеклянный флакон, странного вида кожаный пояс и медальон из светлого металла и передавая их витязю: “Флакон из-под того самого зелья.”
Орденцы покрутили вещи в руках, рассмотрели флакон на просвет, понюхали и вынесли вердикт
— Данные вещи доказывают правомерность обвинений, предъявленных Каликсу Аврелию.
Затем один из них повернулся к присутствующим и заговорил, так, чтобы слышал каждый
— Такие кинжалы — нечастые гости в наших краях. Цельнолитой, выполнен в форме креста. На лезвии написано “Tenebris lumen veritatis ignotum Remansit(81)”. Это девиз ликвидаторов — цепных псов имперской экклезии. Медальон — солнечная бронза. Добывается, выплавляется и зачаровывается только на территории Священной империи, в вицерегнуме(82) Монс. Стекло для флакона сделано в империи. Пояс изготовлен из воловьей кожи и снабжён дюжиной карманов для разных нужд. Я видел подобные на послушниках в нескольких экклезиариумах в Риме.
Рассказывая о полученных предметах, воин держал их над головой, на всеобщем обозрении. Закончив краткий экскурс, он вновь повернулся к италику.
— Каликс Аврелий, ты обвиняешься в убийстве(83) троих княжьих людей и нарушении порядка проведения испытаний. Тебе есть, что сказать в свою защиту? Если нет, ты будешь заперт в каземате под Цитаделью, чтобы не чинить препятствий другим участникам.
Имперец, было, застыл, ошеломлённый скоростью решения спора, но через мгновение отмер и разразился гневной тирадой
— Вам показали пару вещичек и вы уже хотите запереть меня? Что они доказывают? Да я даже трупов не видел!
-“Не смей отзываться о наших мёртвых без уважения!”, - прорычал Святогор, повернулся к витязям и добавил: “Судари, прошу дать этим юношам последнее пристанище, покуда мы не сложим погребальный костёр. Не хочу, чтобы они гнили на солнце, как дикое зверьё.”
Ряды ратников раздвинулись и три пары гридней, преисполненных скорби, вынесли грубые носилки с лежащими на них телами юношей, одетых в доспехи, с обнаженными мечами на груди. Их лица не приобрели ещё синюшного оттенка, оставаясь лишь мертвенно бледными и спокойными. На груди у каждого зияла кровавая рана. Юноши умерли, так и не испытав своих сил, но, благодаря яду, это случилось хотя бы быстро, без боли. Витязи горестно оглядели тела. Один из них кивнул и спокойно произнёс