— Ребята, вы ничего не хотите мне рассказать?
Близнецы вздрогнули и синхронно повернулись к тёмному углу. Смятение, промелькнувшее на их лицах, в миг сменилось пониманием
-“Отец, тот человек уже был здесь, да?”, - обречённо спросил младший.
Старший, вздохнув, хлопнул брата по плечу и подошёл к родителю. Бранд понимал, что сейчас может грянуть буря, но смотрел твёрдо, не отводя глаз. Бьерн прищурился, побарабанил пальцами по колену, наконец, высказался
— Да, чада, нечего сказать… Огорчили вы меня.
Харальд вскинулся и выпалил
— Отец, мы уже не чада, мы отроки(4)!
Он хотел добавить ещё что-то, но тяжёлый взгляд заставил его умолкнуть. Бьерн нахмурился и заговорил, роняя слова, будто камни
— Если вы находите удовольствие в том, чтобы облить грязной водой гостя нашего города, более того, моего друга, витязя — достойного человека, который стоит сотни таких, как вы — вы не достойны называться отроками. Вы — неразумные чада, а значит сидеть вам ближайший месяц у мамкиного подола! Ты, Харальд, будешь учить городские законы, чтобы впредь не позорить меня! Тебе же, Бранд, наказание придумает мой друг. А сейчас, марш в свою комнату, и носа не высовывайте, покуда не разрешу!
Братья опустили красные от стыда лица долу(5) и пошли наверх. Отец проводил их взглядом из-под нахмуренных бровей, вздохнул и пошёл обратно к столу, уже без прежнего настроения и аппетита.
***
После завтрака Свен раскланялся с супругами и отправился по делам. Ему требовалось уладить вопросы по документальной части в городской ратуше. Бранд, робко предложивший свою помощь, был отправлен околотками(6) с наказом дожидаться семи часов следующего утра. Отрок весь день маялся от безделья. Для его деятельной натуры это было сущей пыткой! Впрочем, именно в этом и заключался воспитательный момент. Бьерн Крамхолд хорошо знал, как заставить своих сыновей раскаяться… Тем временем Свену Риггеру было не до безделья — все его душевные силы были направлены на борьбу с работниками пера и печати. Смею вас заверить, борьба эта была крайне утомительным и неприятным занятием, могущим вымотать даже витязя. Самым трудным из бюрократических процессов являлось получение чего-либо материального по государственному предписанию. Подобные попытки воспринималась интендантами ратуши, как личное оскорбление. К несчастью, именно это испытание выпало на долю Свена. Впрочем, десять берковцев(7) отменной древесины стоили того, чтобы помотать нервы себе и бумагомарателям, а помотать их предстояло изрядно. Должностные лица всеми правдами и неправдами пытались надуть витязя хотя бы в мелочи, но тот стойко сопротивлялся, ссылаясь на множество актов и княжью грамоту. Эта борьба до невероятности напоминала одну из народных Эрнских забав — перетягивание каната. В конце-концов, Свену удалось склонить чашу весов в свою пользу и отстоять груз. День близился к своему логическому завершению. Замученный до рурей(8) в глазах воин медленно, но неумолимо, как похмельный дворфийский хирд, шёл в направлении постоялого двора, где на его имя была снята комната (она была снята на три дня, и, кроме того, в счёт за неё входил ужин из двух блюд, что избавляло витязя от необходимости искать трактир). За время прогулки на свежем Рехенском воздухе Свен слегка пришёл в себя и понял, что не прочь перекусить. Войдя в трапезную, он кликнул полового(9). Явившийся мальчишка был похож на всех прочих половых, встречавшихся витязю на протяжении жизни: прыщавый, нескладный, вихрастый, недостаточно дружный со сном и мылом. Он огласил гостю короткий список из пяти блюд, доступных к заказу: гречка по-купечески, уха из белорыбицы, гороховый суп, ячменная каша и пирог с капустой. Свен выбрал гречку и суп, здраво полагая, что ничем другим он попросту не наестся. Мальчишка, к его чести, вернулся достаточно быстро, неся две исходящие паром глиняные тарелки. Он угодливо улыбнулся и слегка шепеляво спросил
— Сударь, возьмёте нашу ложку, или изволите своей?
Витязь, не слишком доверяя этому заведению, предпочёл пользоваться своим прибором. Когда миски опустели, он тщательно обтёр ложку, сунул её обратно в поясной чехол и направился к себе в комнату. Там он со стоном лёг на кровать и снял ботинки с натруженных ног. Полежав в блаженстве несколько частей, воин вернулся мыслями к внезапному помощнику. “Бьерн, видно, решил в наказание за утреннюю выходку отправить сына мне в услужение.”, - подумалось ему: “Что ж, само многочасовое пребывание в ратуше станет для малого достаточной карой. Впрочем, судя по умению вовремя извиниться и подобрать слова для отведения гнева, мальчишка неглуп. Может и впрямь пригодится”. Придя к такому выводу, витязь принялся готовиться ко сну.
(3) Бог гостеприимства из Эрнского пантеона
(4) Общество Эрна по своему развитию схоже с северной Русью XII века. В ту эпоху отрок (ребёнок от 12 лет) считался уже почти самостоятельным членом общества, тогда как статус чада подразумевал полную зависимость от родителей. Соответственно, для отроков быть названными чадами — крайне унизительно.
(5) Вниз, в направлении земли(старорус.)
(6) Примерный аналог современного “к чёрту”
(7) Берковец равен 10 пудам, т. е. 163,8 кг
(8) Рури — маленькие, цветастые, очень шустрые птички, обитающие в лесах богини Живаны. Имеют свойство сбиваться в большие стаи и раздражать окружающих своим мельтешением и непрестанным щебетанием.
(9) Некий гибрид уборщика, посудомоя и разносчика
Глава 4. Ратуша
К половине седьмого Бранд был готов к выходу чуть больше, чем полностью, ибо дел, которые могли задержать его ещё хоть на осьмицу часа, попросту не оставалось. Отделённый от домашней библиотеки и тренировочной площадки, отрок изнывал от тоски. Он ходил от стены к стене, садился на кровать, вскакивал и вновь начинал мерить комнату шагами. Четыре шага вперёд, поворот, четыре шага назад, поворот… Снова, и снова, и снова. Он пытался вычислять в уме, читать по памяти Эддические сказания и петь, но был вынужден умолкнуть после громкого предупреждения матери, включавшего упоминание вокальных качеств Бранда, вероятного месторасполажения его рта по отношению к заднице и возможной ближайшей судьбы и того, и другого. Тем временем, до прихода Свена Риггера оставалось ещё десять частей. Ожидание уже засело у отрока в печени и постепенно захватывало смежные органы. Наконец, услышав, как кто-то входит в горницу, юный узник рывком распахнул дверь и ринулся вниз по лестнице. Чуть не столкнувшись с витязем, стоящим в дверях, он браво вытянулся и отрапортовал
— К выполнению распоряжений готов!
Свен не слишком впечатлился этой пантомимой. Он лишь хмыкнул, махнул рукой, зовя подопечного за собой и, резко развернувшись на пятках, вышел на улицу. Бранд рванул следом, не желая заставлять своего временного руководителя ждать. Спутники в молчании добрались до конца квартала и повернули направо, в центр города (Рехен с момента своего основания имел чёткую радиальную планировку, которую сохраняли всеми силами, поэтому даже немногие приезжие редко терялись на его улицах). Поняв, что цель пути уже близко, отрок поспешил задать один из мучивших его вопросов
— Господин витязь… Сударь? Разрешите узнать ваше имя, дабы принести извинения в более подобающей, чем вчера, форме.
Он смутился, сбился и замер, не зная, что говорить дальше. Свен повернулся к мальчику и положил руку ему на плечо
— Я не держу на тебя зла. Тех извинений было достаточно.
На лице прощённого проступило ясно видимое облегчение. Через несколько мгновений он задал новый вопрос, боясь, что воин может утратить хорошее расположение духа
— А как вы сделали это… Ну, там, на крыше?
Любой наблюдатель, хоть немного разбирающийся в выражениях людских лиц, заметил бы, что отрок жутко стесняется своего незнания. Юный Крамхолд считал себя просвещённым молодым человеком, и обнаружение подобного пробела в знаниях болезненно ударило по его самолюбию. Конечно же, эти душевные метания не укрылись от проницательного взора витязя. Он решил дать отроку возможность высказать свои предположения, желая посмотреть, насколько хорошо тот умеет мыслить логически