***
Стоянка закончилась. Караванщики собрали всю ранее достанную утварь и вновь двинулись в путь. Бранд слез с телеги и пошёл к голове колонны. Ему пришлось поторопиться — быки шли необычайно резво. Впрочем, это не являлось существенной помехой для быстроногого отрока. Не прошло и части, как он догнал свою цель — Свена Риггера. Бранд пристроился слева от витязя и, не нарушая молчания, двинулся рядом. Воин, глядя на эти телодвижения, усмехнулся: “Мальчишка хочет разговора, но стесняется. Надеется, что я начну? Нет уж. Эти нелепые детские привычки нужно искоренять.” Решив так, он отвернулся и запел новую песню, на этот раз из числа дворфийских.
— Die Eisenfaust am Brodeksschaft,
Die Schilden in der Linken,
So sprengt des Reiches Kriegeschaft
Und ihre Rüstung blinken.
Heja, heja, heja! Heja!
Und ihre Rüstung blinken.
Он бросил взгляд на отрока, ожидая, что тот сделает в ответ. Будет упорно молчать? Задаст, наконец, вопрос? Бранд не сделал ни того, ни другого. Дождавшись, пока витязь допоёт, он и сам запел.
— Ir sult sprechen willekomen:
der iu mære bringet, daz bin ich.
allez daz ir habt vernomen,
daz ist gar ein wint: nû frâget mich.
ich wil aber miete:
wirt mîn lôn iht guot,
ich gesage iu lîhte daz iu sanfte tuot.
seht waz man mir êren biete.
В его глазах заиграли отблески немого смеха. “Вот так-то, господин витязь.”, - подумалось отроку: “Я тоже не пальцем деланный и могу побить вас вашим же оружием”. Эти мысли читались на его лице столь явно, что их можно было приравнять к словам, произнесённым вслух. Разумеется эти мысли не укрылись от внимания Свена. “Вот шельмец! Да он насмехается надо мной! Впрочем, мальчишка не выходит за грани приличий. Что ж, пусть побудет моим развлечением ближайшие несколько часов.”
Певчая “дуэль” началась. Вернее, Бранд считал это дуэлью… Но не суть. Рокочущий мужской баритон смешивался с ломким и высоким голосом его юного спутника. Походные песни сменялись лирическими, лирические — застольными и плясовыми. Отрок старался изо всех сил, пытаясь звучать громко и чисто. Впрочем, основываясь на том факте, что через полчаса на передних телегах остались лишь возницы, попросту не могшие покинуть своих постов, выходило у него не очень. Тени удлинились и побледнели, знаменуя закат. Один из караванщиков догнал Свена и, тронув его плечо, произнёс
— Господин витязь, не стоит ли остановиться на ночь? Здесь недалече, в лесу, речка есть, да полянка подле неё. Доброе место, сударь.
Свен, замолкший при приближении тележного, утвердительно кивнул головой, поднял руку и крикнул
— Обоз, на ночёвку!
Возницы расплылись в улыбках, выражающих незамутнённое счастье. Мальчишка-то, наконец, замолчал… Упомянутый мальчишка вышел из задумчивости и, видя, что Свен намеревается удалиться по своим делам, торопливо воскликнул
— Сударь, подождите!
Воин повернулся к отроку и, выражая лицом и фигурой спешку, бросил
— Юноша, я тороплюсь. Твоё дело неотложно?
— Боюсь, что да. Понимаете, я забыл свою сумку с провизией дома… Мы будем проезжать какую-нибудь деревню или, на худой конец, постоялый двор?
— Да. Через три дня мы будем в Кранне. Это тихая деревушка дворов на десять. Там ты сможешь купить еды. Надеюсь, у тебя есть деньги?
— Да, сударь. По счастью, родители снабдили меня некоторым их количеством. Но…
— Но тебе нужно как-то прожить оставшиеся три дня? Ничем не могу помочь. Ищи выход самостоятельно, юноша.
Сказав это, витязь развернулся на пятках и удалился. Бранд же остался стоять, смотря прямо перед собой, не моргая. Он думал, что Риггер окажет ему поддержку или хотя бы даст совет, так что подобный отказ стал для отрока полной неожиданностью. Бранд стал лихорадочно размышлять: “Итак, мне нужно продержаться три дня. Еды нет, зато есть вода, целебные травы и путевые приспособы. Дядька(24) со мной не поделится, остаются караванщики. Их запасы строго распределены, и кормить лишний рот они не будут. Может быть получится купить или выменять у них хоть что-то? Ну, не попробую — не узнаю.”. Подросток повёл плечами, тряхнул головой и направился к основному скоплению людей. Он подошёл поближе и стал вглядываться в лица и фигуры, ища черты, указывающие на сравнительно высокое положение их обладателя. Бранд отметил нескольких подходящих людей. Первый обладал высоким ростом, широкими плечами, длинной окладистой бородой, горизонтальными морщинами на лбу и глубокими складками у рта, что ясно говорило о его привычке руководить, добиваясь исполнения приказов в равной степени умом и силой. Он был похож на наймита из тех, что иногда захаживали в Рехен, берясь за разного рода работу. Но он явно не являлся простым рубакой… Капитан(25)? Без отряда? Чушь. “Он, верно, княжий человек.”, - заключил отрок: “Причём не из последних.” Бранд обратил внимание на вторую подходящую личность. То был человек противоположный первому — среднего роста, полноватый, несколько румяный, и оттого выглядящий добродушным, мог бы сойти за пекаря, если бы не глаза. Стоило всмотреться в них, и образ доброго булочника рассеивался, как дым на ветру. Это были некрупные, полуприщуренные, цепкие глаза, непрестанно оценивающие каждого из находящихся рядом. Они выдавали в своём владельце прожжённого торговца. Такие гости на севере, можно сказать, не появлялись — испокон веку, торговцами здесь были или ремесленники, продающие то, что сделали сами, или селяне, сбывающие нехитрый урожай раз в годину; для других выгоды ехать в эти края было немного. Эрнский люд всё необходимое — зерно, овощи, простую посуду, оружие, брони, домовые и дворовые приспособы, одежду, обувь — растил и делал сам. В лесах было вдосталь дичи, в реках — рыбы, а в земле — доброго железа. Другим землям было попросту нечего дать этому вольному, богатому дарами природы краю. Лишь два народа заезжали сюда с торговыми целями: Народ Ладей — сбыть добычу с других участков побережья, да дворфы с Ганзейских гор — продать или обменять на что-то детища своих кузниц и артефактных мастерских. Такие гости не слишком отличались от привычных эрнцам ремесленников-торговцев, а посему принимались со всем радушием, чего нельзя было сказать бессовестных торгашах, подобных встреченному Брандом. Эти жили по совсем другим законам. Их хлебом было обмануть честного труженика, купив его детище за копейки, чтобы потом перепродать втридорога, да за тридевять земель ничего не подозревающему горожанину или селянину. Подобным промышляли, в основном, италики, имевшие могучий флот и множество повозок с волами, ослами и лошадьми. Упомянутый торговец, судя по крою и расцветкам его одежды также относился к этому пресловутому племени. Отрок ясно понимал — реши он вести дела с подобным пройдохой, в его кошеле загуляют ветры. “С другой стороны,”, - подумалось Бранду: “снедь гридням выдаётся под учёт — за каждый съеденный кусочек старшому придётся отчитаться, да и наставник мой рядом… Подбивать вояку нарушать порядок в таких условиях? Пфф, ищите дурака в зеркале!” Выбора не было, а было надобно смириться с возможными потерями и, взяв себя, наконец, в руки, идти договариваться.