Что мрёт от депутатского запрета
Пророчить кризис вечности зазря.
От страха за ослабленные нервы
Приму я – во спасенье! – «Ундевит»,
Покамест на дворе –
Век двадцать первый,
А чуют нервы
Древности визит.
* * *
И по сей час я не твоя:
Я для другой любви родилась,
Где даже радость бытия
Как горький дым распорядилась.
Дымы над Кудьмою стоят,
Чтоб катера – «крутых доходы» –
Не распугали круг телят,
Что окунули в воду морды.
Не заклинаю: «Не спугни!»
Я горьким дымом застилаю
Застолья нового огни
И в омут памяти ныряю.
Нет у реки рассветной дна.
С горы ведёт к реке тропинка.
…И лодка к бережку – темна! –
Приникла, как к губе кровинка.
Губа, распухшая чуть-чуть,
Такою ранена осокой,
Что не назвать кому-нибудь
Её ни жёсткой, ни жестокой.
* * *
Перелетай, как поздний мотылёк,
С куста репья на куст седой полыни!
…И слова не скажу тебе отныне:
Летай, летай… Не к нам приходит срок
Вздыхать о тихих всхлипах ноября.
Он слёзы каплет на свои ледышки,
Хотя они ещё почти худышки.
…Поправятся, зиме благодаря.
Так чьё сердечко зря о них болит?
Зима придаст худым ледышкам вид
Скатёрки чистой, но… с неровным швом:
Пускай они не ходят нагишом!
Моей зиме так жалко мотылька!
Семь дней ему порхать –
наверняка,
Не больше этих, столь безликих дней:
Заснёт полынь, и сон сморит репей.
* * *
Июнь, июнь! – твой дождь как в землю врос:
Её долбил – и выдолбил на славу
Полтыщи луж,
а запах свежих роз
Не смог найти на силищу управу.
Расти, трава,
отчаянье сменив
На глубину душевного покоя.
…Утихнув, прилегла у водопоя
Неистовая пляска конских грив.
СТРОЕНЬЕ
Когда и впрямь твоей душе –
Пускай не сразу – полегчает,
Оставь за кадром, за плечами
Строенье сна без этажей.
В нём окон нет: одна стена.
Иссяк цемент меж кирпичами.
…Не тронь её, – уважь речами
О том, что та – возведена!
И, словно время, вездесущ,
Ползёт по солнечному сорту
Стены без окон
Древний плющ,
Идёт всё выше – к чудотворцу.
* * *
Из уснувшей избы выхожу на крыльцо,
Где чернеют сучки на досóчках трухлявых,
Будто сотни зрачков украшают лицо,
Что когда-то художник писал "на халяву".
В старый сад,
Позаросший лишь русской травой,
И репьём, и осокой, а больше – крапивой,
Я вступаю – как в молодость! – твёрдой ногой
И хватаюсь за воздух рукой боязливой.
Он, пронизанный звёздами августа срок,
Всё ж пришёл, и ему не подвластны указы!
…Звёзды мелкие сыпятся сквозь решето,
Ну а крупные – в небе горят… Как алмазы.
ДЛЯ ДУШИ
Когда смиренья нет в душе
От жизни, воле неподвластной
И угрожающе опасной, –
Смирись с душой своей уже!
И пусть ей – воздух, как бальзам
От сосен, ставших вековыми…
…Бежит по тропке, –
и стопам,
Дай Бог, быть в памяти босыми.
И сосен иглы – как шелка:
Вдруг заструились, помягчели.
Тут потрудились и метели,
И звуки низкие капели,
С землёй сроднив их на века.
ПОЗДНЯЯ ВЕСНА
Вновь аномальный год.
Пятнадцатое марта.
И – градусник у старта,
Готовый дать рекорд.
Сугробы – горы скал,
Облитых йодной пеной.
Ветров аврал отменный
Снегов не обскакал.
Идёт наискосок
К избе
Весны дорога.
И тропка-недотрога
Виляет так и сяк…
Гряда сугробов
В рост
Почти что человечий
Пошла:
Не пух овечий,
Что ведает износ.
* * *
Не понимаю – что судьбе
От зимней стужи в мае нужно?
Я в майской, сонной ворожбе
Иную сущность обнаружу.
Кому-то лишь бы заострить –
Не расстилать по листьям кружев,
А пропустить с искринкой нить
В глубь, где таится цвет поглубже.
И всё ж мне пó сердцу пути
В рассвет, чьи вести принимаю.
Листочек с веточки
Крутить
В горячих пальцах…
Мять по краю,
Понять, что в промахах весны
Ещё есть примеси от льдинки
Такой молочной белизны,
Как иглы инея на кринке.
ОТКРЫТИЕ
1
Не дождь идёт,
А время не стоит.
Уже октябрь,
А светлого так мало!
…Вернулись те,
Кто – семьями – на Крит
Слинял,
Когда беда даль затмевала.