20 декабря собрали центральный блок. Уложили его на железнодорожную платформу и переехали в четвертый пролет. Пятый пролет МИКа еще не был готов.
Перевезли в четвертый пролет и блок «Я». Поставили вертикально, прикрепили к нижнему торцу опрессовочные грузы и стали проводить испытания. При первом же подъеме один из кронштейнов лопнул.
Производственный дефект. Срочно ВЧ-грамма на завод, и утром в самолете уже лежал новый. Переехали в четвертый пролет к макетам боковых ускорителей. Через четыре дня все было готово к сборке пакета. Из МИКа мы уже не выходили до конца сборки. Пять суток на ногах. Никогда не думал, что подошвы ног будут самыми уязвимыми. На третий день казалось, что ходишь по раскаленным углям. Только недолгое сидение на стуле с поднятыми ногами ненадолго помогало. Все без исключения дневали и ночевали в этом четвертом пролете. И даже приход В. В. Лазарева с докладом, что 25 декабря в 10 часов утра состоится митинг, посвященный сдаче установщика, не смог никого оторвать от машины. Естественно, это вызвало обиду у наших основных смежников, но думаю, они нас тоже хорошо понимали.
Уложили нижние боковые блоки, подвели центральный блок. Наступила очередь установки двух верхних блоков. Нужен был кран «Като». Действительно, генерал сдержал свое слово, и кран, как мы и договаривались, стоял у ворот МИКа. К моему удивлению, за рулем сидел молодой парень. Въехал в МИК в 10 часов утра и занял исходную позицию. Объяснили ему, что надо делать. Он быстро усвоил.
— Сделаю, — ответил, — у меня просьба к вам. Вы потом не дадите немного спиртику? Ребята сказали, что он у вас очень хороший.
— Хорошо. Сколько?
— Да граммов двести — триста.
Время шло, а до работы крана не доходило. Главный конструктор КБ «Мотор» В. Ф. Степанов усомнился в одной из траверс. Пришлось натягивать струну и испытывать заново. Время до нового года пошло уже на часы. А здесь струна.
И начальник главка, и главный по изделию даже побелели. Но делать нечего. Нужно испытывать.
Опять сборка. Наступила ночь. Спокойно спал в кабине «Като» оператор. Подготовлены два верхних блока, уже соединенные с блоком «Я», остались заключительные операции по стыковке с блоком «Ц» боковых ускорителей в верхних узлах. В работу вступил кран «Като». Стою рядом. Парень работает спокойно, выполняя все указания мастера Пильдеса, ведущего сборку. Сизый дым заполонил весь пролет. Запах гари от двигателей «Като» чувствовали во всех пролетах. Система вентиляции не справлялась. Не выдержал старший представитель заказчика полковник Н. И. Румянцев.
— Я не могу смотреть на эти безобразия. Допустить не могу, а запретить не в силах. Делайте без меня, — сказал он и ушел.
Сборка шла своим чередом. Вот уже необходимость в кране исчезла. Получив обещанную бутылку, парень, очень довольный, поехал к себе.
А «накат» центрального блока продолжался. Его путь был менее метра, а зазоры вхождения узла — миллиметры! Проехали 20 мм, и звучат слова Пильдеса:
— Стоп. Замер.
Проходит еще час, и опять поехали, и так до 5 утра. Стало ясно — все получилось. Осталось только навесить боковые тяги.
— Готов выполнить свои обещания. Где подписать, — спрашивает меня Ю. Н. Коптев.
— В кабинете.
— Будет. Только смотри не подведи. Уж очень ответственная работа. Уронишь — тюрьма.
Разговор закончился, парень (жаль, что не запомнил фамилию) прошелся по залу, устроился в кабине и стал ждать.
К сборке изделия, да и не только к ней, но и к изготовлению допускались только аттестованные люди. Работа проходила под контролем ОТК и представителей заказчика (военных). Каждая операция описывалась в журнале. Это на тот случай, если что произойдет, быстро найти, кто делал, и дать соответствующие заключения. А здесь — парень со стороны, без инструкций, без расписки о сохранении государственных секретов, без аттестации…
В кабинете на столе лежали списки на премию всем участникам этой эпопеи. Опытный Ю. И. Лыгин посоветовал перевести в экспедицию (на космодром) деньги заранее.
— Если получится, то заплатишь, а нет, они не пропадут, — говорил он мне.
Списки подписаны. Ведущий их уже понес в экспедицию, а мы уехали в гостиницу спать. Ведь через три часа наметили свой митинг, а через восемь — самолет в Москву. Это было уже 30 декабря 1982 г.
Проснулись в 9 утра.
— Ты скажи всем, что я списки подписал, предупреди и проследи, чтобы все получили. Нехорошо, если подумают, что начальник главка — болтун.