По неопытности думая, что работа пошла и мне лучше не мешать специалистам, я сел в машину и поехал к себе на «двойку». Думаю: поужинаю, отдохну немного и вернусь.
Не успел войти в гостиницу, дежурная говорит:
— Звонил Макаров, срочно просил приехать.
Внутри что-то екнуло. Выбегаю из гостиницы, машины нет. Хватаю телефон — нет связи с гаражом. Хорошо, что подвернулся наш испытатель с машиной, возвращающийся с очередных испытаний «Союза». Дает автомобиль, мчусь на УКСС. Издали вижу: стоит родимая в лучах прожекторов. Начинаю немного успокаиваться. Вхожу в командный пункт и сразу — в зал управления. Стоят набычившись два разъяренных руководителя и выясняют отношения. Один — А. А. Макаров, другой — опытный испытатель Борис Аркадьевич Дорофеев.
— Уйми своих. Я остановил испытания, — сказал Сан Саныч и вышел из комнаты.
— В чем дело? Что случилось? — задаю вопрос Б. А. Дорофееву. А случилось вот что. Прежде чем заправить бак ракеты водородом,
его нужно к этому подготовить — заменить его атмосферу на водородную, иначе воздух в баке превратится в жидкость и лед. Но вначале надо заменить атмосферу на азотную, а затем на водородную.
Вот такую операцию мы и проводили на первом цикле испытаний. Но во время азотной подготовки наземные системы начали создавать на борту повышенное давление. И бак передули. А он в такой ситуации может лопнуть. Нужна очень спокойная и вдумчивая работа. Нужен быстрый анализ ситуации. Счет идет на секунды.
Это хорошо понимали и Сан Саныч, и Борис Аркадьевич. Дорофеев, увидев, что давление превысило допустимое, заорал на весь зал:
— Стоп! Прекратить процесс.
Подбежал к Сан Санычу, обругал сгоряча, тот — на него. Но процесс остановили и стали искать виновного. Вот тут и позвонили мне, так как разговор зашел далеко.
Как мог, успокоил. Развел их. Было уже около двух часов ночи, когда нашли и устранили неисправности в системе.
— Иди, отдохни немного, — говорю Сан Санычу, — и ты, Борис Аркадьевич, тоже.
Они, уже изрядно уставшие, согласились. Подсаживаюсь к первому номеру расчета, А. Ф. Высоцкому:
— Слушай, Саша, ты хорошо знаешь, как нужно дальше идти?
— Да, вроде ничего, — отвечает.
— Люди на местах?
— Да.
— Можешь идти дальше?
— Макаров не велел.
— Под мою ответственность. Пошли вперед потихоньку.
— Можно. Сейчас все спокойно. Системы в норме.
— Ну и давай.
Так по команде А. Высоцкого водород впервые попадает на борт изделия. Это случилось 18 апреля 1985 г. (даже не вспомнил о своем дне рождения). Наступила деловая тишина. Надули бак водородом. Дали выдержку. Начали сбрасывать. На весь зал затрещала система газоанализа. Водород в межбаковом и хвостовом отсеке. Этого еще не хватало. Подозвали наших СПВПешников. Они объяснили, что система может реагировать на гелий, который может оказаться в отсеках при срабатывании клапанов. Постепенно все затихло. Опять в баке азот. Анализ показал, что водород полностью вытеснен.
В зал вбегает А. А. Макаров.
— Ну что, можно начинать?
— Нет, заканчивать, — отвечаю.
— Как?
— А так. Водород уже выгнали из бака.
— Без меня? — расстроился он. — Да я только глаза на минуту закрыл. Все в порядке?
— Все в порядке, — ответил А. Ф. Высоцкий, — я могу немного отдохнуть?
— Иди, спасибо, — и Сан Саныч сел опять на место первого, а до конца испытаний было еще часов пять.
Все закончилось благополучно. Небольшой «передых» в трое суток, и снова испытания. Долго искали самые надежные и безопасные решения. Сколько спорили о том, что сначала нужно заправить хотя бы 25 % объема водорода. Все как-то спокойней. Но конструкция бака не позволяла этого делать. Нужно было что-то придумать, и, чтобы не терять время, решили пока пойти на заправку баков жидким кислородом, но пока не на полный объем. Страшновато. Договорились о частичной заправке — 450 т.
Нужно только себе еще раз представить, что люди заправляли изделие, находясь за несколько километров от ракеты. А руководила этим процессом очень умная автоматическая система подготовки пуском, для которой мы должны были разработать алгоритмы и законы управления, т. е. требовались кропотливые умы математиков и программистов. Вот тут досталось и профессору Владимиру Михайловичу Караштину и его подручным: В. Н. Бодункову, И. В. Земцову, Б. П. Русакову, В. Н. Ухину и многим другим. Буквально перед началом работ самолетом доставлялись из Москвы эти объемные альбомы и ленты.