А этот, в тулупе, был новеньким. Время от времени такие тоже появлялись на нашем чердаке, но он, похоже, и вообще в бомжах состоял недавно. Еще не научился ни наглости, ни приниженности, обычно отличающими бомжей. Он даже стоял не так, не говоря уже о том, как смотрел и как говорил. Когда у человека наметанный глаз, такие вещи фиксируются.
— Мы сейчас... Мы через полчасика уйдем... — продолжал бормотать одноногий.
Но я-то знала, что это просто слова. На газетке, постеленной там, где чердачная стена делала выступ, стояла бутылка, рядом лежал обломанный хлеб. Бомжи добыли себе выпивку и закуску, венчающие их долгий безрадостный день, а вслед за этим для них должна начаться ночь. Они ждут ночи, чтобы отдохнуть, забыться... Ну до чего же противная мне досталась участь — рушить такие как будто естественные и справедливые планы! А не станешь рушить — через несколько дней жильцы подъезда не смогут передвигаться по лестнице, не спотыкаясь о растянутые на ступеньках живые дурно пахнущие тела. К тому же расплодившиеся бомжи могут и нападать на жильцов, почувствовав свою силу. Вот как в средневековой Англии толпы бродяг нападали на фермы и трактиры, о чем нам когда-то рассказывали в школе.
Между тем новичок в тулупе пожал плечами и повернулся, как будто намереваясь сойти с чердака. Но потом, наверное, вспомнил, что идти ему некуда, и остановился. Мне предстояло пустить в ход свое оружие — палку от швабры, которой я уже не раз тыкала бомжей под бока. Но у этого чересчур толстый тулуп, он, пожалуй, ничего не почувствует. А потом, оставался его одноногий товарищ — если удастся прогнать первого, он побредет следом, бутылка-то у них на двоих. А я ведь решила не гнать калеку.
Таким образом, пришлось отступиться, еще и потому, что настроение после визита к Вальке у меня было прескверное. Получалось, я систематически трачу силы на то, чтобы лишать людей ночлега, а рядом живет моя подруга детства, нуждающаяся в помощи. В самом деле, кто ей поможет? Баба Тося уже слишком стара, а Валькина мать, похоже, устранилась от всех проблем. Я часто встречаю ее в подъезде: она всегда тщательно, со вкусом одета, от нее пахнет духами, каблучки цокают по ступенькам жизнеутверждающе. Немолодая, но модная, еще привлекательная по-своему дамочка. И не скажешь, что дома у нее распустехой лежит пьяная дочка, с которой стряслась большая жизненная беда.
4
— Игорь Сергеевич, к телефону! — крикнула из коридора дежурная акушерка.
Игорь Сергеевич Корнилов, врач консультативного отделения родильного дома номер одиннадцать, как раз занимался с пациенткой. Что ж ему — оставить датчик у ней внутри и бежать из кабинета в приемную? С другой стороны, звонили, наверное, из дома — вчера он повздорил с дочкой, так, может быть, Светка теперь одумалась, хочет перед ним извиниться. Этим звонком стоило дорожить, а не переадресовывать его на потом. Тем более последнее время их отношения с дочерью стали давать сбой — что поделаешь, трудный возраст...
— Я сейчас! — крикнул он в ответ.
Женщина на кушетке напряглась — ей, конечно, было бы лучше, чтобы он сперва довел дело до конца. Женщины на УЗИ волнуются: как-никак это достовернее, чем осмотр. А беременные к тому же непременно хотят узнать, мальчик у них внутри или девочка. Этот довольно пустой вопрос ему приходится слышать по десять раз на дню. Хотя не все ли равно? Мать должна готовиться к появлению младенца, просто младенца, неважно какого пола. И врачу тогда будет меньше головной боли, потому что УЗИ не всегда может дать четкий ответ. А беременные готовы приставать к нему до изнеможения, лишь бы выпытать, какого цвета понадобится одеяльце — голубое или розовое...
— Але, — сказал он через пару минут, когда, вымыв руки и велев женщине на кушетке не двигаться, взял в приемной трубку. Но ответом было молчание. Вроде в телефоне кто-то дышал, однако это могли быть просто шумовые помехи.
— Але, я слушаю! — закричал он громче: будет обидно, если звонок сорвется. — Я вас слушаю! Это ты, Света?
Теперь он услышал, что в трубке именно дышат: громко и с хрипотцой. Он испугался, все ли в порядке дома, но тут же сообразил, что ни у жены, ни у дочки такого дыхания быть не может. Потом пошли короткие гудки. Раздосадованный и слегка встревоженный, Игорь Сергеевич бросил трубку.
— Кто это меня звал, молодой голос? — спросил он возившуюся с бумагами акушерку.