Колдунья промолчала, ничего не ответив на его слова. Да и что она могла сказать: наставник никогда не морил их голодом, не мучил и не бил. И только потому, была уверена Яснина, что это было не в его интересах. Действительно, похоже, что не лгут…
Велислава подняла голову, быстрым движением убирая волосы с лица, и усмехнулась.
— По-моему, в этой деревне просто не осталось ни одного человека, который не был бы осведомлен в том, что произошло прошлой ночью. Наверное, тебе нужно взять процент с сегодняшней выручки хозяина, потому что его таверну теперь посещают в сто раз чаще. И только для того, чтобы посмотреть на тебя.
— Пусть, по крайней мере, будет, что пообсуждать еще в ближайшие несколько лет, пока это им не надоест, — колдунья неохотно оторвалась от лежащей перед ней на столе книги, которую с интересом читала, пока девушка не прервала ее занятие своим замечанием. Она подняла взгляд, осматривая ярко освещенный зал, переполненный людьми. Заметив, что чародейка оглядывается через плечо, большая часть собравшихся поспешно опустила глаза, с самым заинтересованным видом утыкаясь в тарелки с нетронутой едой и кружки с едва пригубленным пивом и горячим вином. Только несколько человек никак не отреагировали, спокойно продолжая рассматривать ее, но без всякой недоброжелательности или подозрительности. Пожав плечами, Яснина вернулась к чтению, стараясь не обращать больше никакого внимания на тихий и неуверенный шепот, который окружал их со всех сторон и изучающие взгляды, устремленные на них практически из — за каждого переполненного столика.
Она перевернула пожелтевшую от старости страницу, удивляясь про себя тому, какая тишина неожиданно наступила в таверне, словно кто-то просто перекрыл все звуки, применив какое-то хитроумное заклинание. Даже весело щебечущие служанки, шустро и проворно сновавшие между столами, как-то стушевались и примолкли, стараясь как можно незаметнее отступить к кухне. Стихли разговоры, многие замолкали на полуслове, обрывая сами себя. Яснина перевела удивленный взгляд на Велиславу, вцепившуюся длинными ногтями в скатерть, покрывающую стол. В ярком пламени очага, жарко пылающего за ее спиной, лицо девушки выглядело бледной и неестественной маской. Колдунья обернулась, не понимая, что могло оказать такое странное действие на собравшихся в таверне людей.
У дверей, которые медленно закрылись за вошедшими людьми, стоял взволнованный Милослав, на его щеках горели пятна лихорадочного румянца, выдающие охватившее его волнение. Рядом с ним иронично и немного неловко, словно и ему было не слишком удобно находиться здесь, улыбался Чеслав. А на несколько шагов ближе к ним остановилась уже не молодая, но не утратившая еще признаков цветущей и яркой красоты невысокая и стройная женщина.
Невольно из памяти всплыло детское воспоминание, которое она не могла забыть все эти годы. Время наложило на лицо женщины свой безжалостный отпечаток, сгустив под глазами темные тени, собрав в уголках рядом с ними глубокие морщины, состарив правильные и изящные черты, наложив на них отпечаток грусти и печали. Но не тронуло теплой улыбки на немного поблекших губах, не вытравило цвет ярких глаз, не изменило теплого и понимающего взгляда, которым она смотрела на мир и прежде.
Пока Яснина рассматривала стоящую немного в отдалении женщину, не зная, как поступить, остальные уже приняли решение не мешать им, стараясь как можно быстрее покинуть таверну, чтобы не становиться невольными свидетелями встречи, не предназначенной для чужих глаз.
— Я подожду тебя наверху, — Велислава смущенно улыбнулась и торопливо вскочила со своего места. Она старалась не смотреть по сторонам, пока пробиралась к лестнице и поднималась по широким ступеням. Проводив ее долгим взглядом, колдунья решительно встала со стула, поворачиваясь лицом к женщине, которая склонила голову на бок и с непонятной улыбкой смотрела на нее. Длинная и толстая коса, в русых волосах которой не было ни одного седого волоска, скользнула от движения по ее руке, соскальзывая за спину. Темное, почти черное платье, одетое на ней, подчеркивало ее статную фигуру и невероятную бледность кожи.
— Мама, — неуверенно произнес Милослав, переминаясь с ноги на ногу с все возрастающим страхом глядя на нее. Насмешливо фыркнул Чеслав, приподняв брови и повернувшись к брату лицом.
— Вы все еще здесь? — Голос у женщины был глубоким и бархатистым, теплым и мягким. Такой голос можно слушать часами, наслаждаясь его глубокими и красивыми переливами.
— Но, — попытался возразить Милослав, которого прервали решительным и беспрекословным.
— Брысь, — женщина слегка повернула голову в сторону второго сына, — тебя это тоже касается. Увижу под окнами, оборву обоим уши. И не посмотрю, что у одного из вас уже есть свои дети.
— Хорошо, мама.
Чеслав вздохнул и направился к дверям, а Милослав немного замялся, продолжая смотреть на колдунью так, словно все никак не мог отвести взгляд. Его брат скорчил рожицу, хватая не слишком спешащего брата за руку и практически выволакивая его за дверь, плотно закрывая ее за своей спиной.
— Здравствуй…
Яснина улыбнулась, когда Ирада совершенно спокойно прошла по пустому залу, останавливаясь рядом с ней. На ее лице не было не волнения, ни страха, ни робости. Словно все эти чувства уже давно перестали ее тревожить, потому что слишком часто мучили и терзали, а со временем просто утратили свою силу и стали не властны над этой женщиной. Ее голос звучал ровно, он не дрожал и не срывался, в нем была только спокойная уверенность, что все происходящее — правильно. И именно так, и никак иначе, и должно быть…
— Я так долго ждала тебя…
Сказанные ею слова все поставили на свои места. Только теперь колдунья, пораженная до глубины души ее неожиданному спокойствию, которого ожидала меньше всего, поняла, почему Ирада так вела себя. Возможно, что никто больше в этой деревне и в их семье не верил, что наступит тот день, когда пропавшая долгие годы назад маленькая девочка вернется назад, домой. Вряд ли кто-то действительно верил в то, что она выжила и выросла. И, скорее всего, не было человека, ни разу не усомнившегося в том, что в один из обычных дней она начнет искать свою семью и ей удастся это сделать. Даже родной отец и братья были до глубины души потрясены ее появлением, потому что просто не могли поверить в реальность происходящего. Ее возвращение не оставило равнодушными даже совершенно посторонних людей, поразив и изумив местных жителей, знавших об этой давней истории. Все, кто знал о существовании дочери Вильдана и Ирады, были уверены, что она уже давно умерла, сразу после своего исчезновения, оставив своим родным лишь призрачную и обманчивую надежду на то, что где-то в этой огромной стране живет и взрослеет их дитя.
Но был лишь один человек, ни на одно мгновение не поверивший в это. Ее мать не приняла слова утешения и успокоения, не позволила никому убедить себя в том, что ее мечты и надежды ничем не оправданы и не подкреплены. Она не заменила своего пропавшего ребенка другими. Отдавая им всю свою материнскую любовь, ласку и тепло, она бережно хранила и лелеяла это чувство и по отношению к своей дочери, вспоминая о ней каждую свободную минуту. Она жила в ее памяти, в душе и сердце все эти годы, поэтому Ирада даже не сомневалась в том, что однажды судьба смилостивится над ними и пошлет им долгожданную встречу, ведь по-другому и быть не может. Ведь она задолжала матери больше тридцати лет, отняв у нее дитя, поэтому пришло время возвращать старые долги…
— В таком случае, разве я могла не вернуться?
— Я пришла, чтобы позвать тебя домой. Чеслав и Милослав перенесут ваши вещи и покажут дорогу твоей спутнице. Может, я и тороплю события, но здесь есть место, где тебя так долго ждали и впредь всегда будут счастливы видеть.
Яснина не колебалась ни секунды, принимая непростое для нее решение. Да, она все еще не могла привыкнуть к тому, что ее семья, настоящая и родная, теперь знают о ее существовании и без колебаний готовы принять свою ново обретенную дочь любой, вне зависимости от того, кем она стала. Возможно, колдунья и предпочла бы отказаться и остаться на постоялом дворе, где ей было бы уютней и куда комфортней, ведь, судя по рассказам говорливого хозяина местечка, в котором они остановились, в доме старосты и его жены кроме них жили и старшие сыновья с супругами и детьми. Он с особой охотой и гордостью рассказывал о том, что Вильдан, очень любимый всей огромной деревней, собственноручно достраивал им же и заложенный дом. Староста нее доверил никому это дело, хотя в их деревне было множество мастеров, расширяясь специально для того, чтобы его дети не отселились в другие дома, а оставались с ними, но не теснились в крошечных комнатушках и не ругались из-за этого между собой.