Яснина тяжело приходила в себя, пытаясь прогнать не отпускающее ее яркое и красочное сновидение, затягивающее все глубже и глубже. Огромного усилия воли ей стоило тяжело приподнять голову и открыть глаза. Легкий сумрак заглядывал в круглые окна каюты, любезно сообщая, что пока она спала, наступил вечер. Сдавленно зарычав от охватившего ее гнева, колдунья попыталась сесть, но была вынуждена откинуться назад, торопливо закрывая глаза, перед которыми заплясали огненные круги. Подождав несколько минут, пока опаляющая краснота, пляшущая перед крепко зажмуренными веками, исчезнет, колдунья неуверенно приподняла ресницы. Над ней слегка покачивался потолок каюты, расписанный чьей-то талантливой рукой, словно широко раскинувшееся звездное небо с ярко выделяющейся дорожкой Млечного пути. Осторожно, стараясь не совершать резких движений, Яснина приподнялась, опираясь на дрожащие руки и села, с трудом поборов новый приступ головокружения. Неловкими, судорожными движениями она нащупала широкую полоску ожерелья из красного золота с крупными жемчужинами, которое плотно охватывало ее грациозную, длинную шею, пытаясь найти крошечный замочек и расстегнуть его. После третьей неудачной попытки, колдунья сдавленно застонала от подступающей к горлу тошноты и одуряющей головной боли, от которой виски словно раскалывались на части, слабо щелкая пальцами. Пытающее не хуже удавки, украшение послушно скользнуло с ее шеи на меховое покрывало, а саму Яснину уложил на мягкую, широкую постель новый приступ дурноты, вызванный слабеньким призывом силы. Зато дышать сразу стало значительно легче, а сковывающий стальной хваткой обруч в районе шеи исчез. Колдунья пыталась понять, почему чувствует себя, как после недельной попойки, обернувшейся жесточайшим похмельем, но ничего умного в больную голову приходить не хотело.
Да, капитан использовал своеобразные знания, чтобы отключить ее сознание и погрузить в сон, но насколько знала колдунья, последствия подобных действий никогда не были такими впечатляющими. Наоборот, человек, искусственно отправленный в глубокое беспамятство, пробуждался прекрасно отдохнувшим и полным энергии.
Не в силах больше оставаться на месте, Яснина с трудом сползла с постели и, шатаясь, словно уговорила пере этим пару бутылок крепчайшего вина, побрела к двери, внезапно оказавшейся очень далеко от нее. Ей с трудом удалось открыть ее, с помощью магии справляясь с запертыми замками, надежно отгораживающими каюту от визита неожиданных гостей, а ее саму, видимо, от глупых поступков. Колдунья не знала, сколько времени она потратила на подъем из трюма на палубу, но едва преодолев последнюю ступеньку, обессилено привалилась спиной к деревянной стене, тяжело переводя сбившееся дыхание и проклиная собственное упрямство. Освежающий, пропитанный солью, воздух подействовал на нее живительным образом, прочищая затуманенное сознание и немного приводя ее в себя. Над палубой царила удивительная тишина, нарушаемая лишь тихим скрипом рей и хлопками парусов, широко распахнутых под сильным дуновением ветра. Яснина оторвалась от надежно поддерживающей ее опоры, шагнув вперед, и практически сразу спотыкаясь обо что-то, небрежно брошенное на палубе. Она перевела злой взгляд вниз, и пораженно замерла, чувствуя, как брови удивленно поднимаются вверх. Под ее ногами в луже, натекшей и уже запекшейся крови, валялась отрубленная сильным ударом меча голова какой-то твари, пугающей своим омерзительным видом. Колдунья с отвращением рассматривала приплюснутую морду зверя с непропорционально широкой пастью, бугром с костяным наростом вместо носа и двумя парами круглых, белых глаз, смотрящих на нее мертвым взглядом. Едва отступившая тошнота вновь вернулась, заставив ее быстро отвернуться и судорожно задышать ртом. Значит, пока она спала, наверху шло сражение, которое, судя по пугающей тишине, закончилось не в их пользу. Отогнав мысль о возвращении в каюту, где она могла спокойно переждать, пока пройдет это странное состояние пугающей слабости, колдунья подобрала валяющийся рядом с головой морского монстра кинжал, и осторожно двинулась вперед по пустой палубе, стараясь ступать бесшумно и осторожно.
Открывшееся глазам зрелище заставило ее возмущенно застыть, яростно прищурившись от охватившей ее злости. Команда корабля собралась на палубе: кто-то просто сидел, тяжело привалившись к борту спиной, некоторые моряки перевязывали раны, многие просто лениво переговаривались. Видимо, они полностью зачистили главную палубу, и только после этого позволили себе немного расслабиться. Бросив кинжал, и уже не таясь, она шагнула вперед, поскальзываясь на скользких от крови досках, и едва успела схватиться за мачту, чтобы не упасть. Первым пошатывающуюся колдунью заметил Вран, который небрежно расположился на широких ступенях, ведущих к рулевой части палубы. От рваной раны, пересекающей нижнюю часть его лица, остался только тонкий, белесый шрам. Он поспешно вскочил на ноги, но опоздал. Яркая вспышка мелькнула в сгустившемся сумраке, проносясь над палубой и врезаясь в широкую спину капитана. Вернее, в то место, где секундой ранее спокойно стоял мужчина, небрежно опираясь на поручни. Не встретившись с преградой на своем пути, сгусток пламени пролетел по воздуху еще пару метров и рухнул вниз, подняв тучу брызг зашипевшей за бортом воды. Сайлас, легко отпрыгнувший в сторону, приземлился на ограждение, отделяющее рулевую часть от остальной палубы, придерживаясь рукой за доски и с удивлением глядя на злую, бледную, словно приведение, ведьму, с руки которой срывалась новая вспышка.
Яснина устало прислонилась спиной к мачте после третьей энергетической атаки, ушедшей в пустоту, а после пятой была вынуждена запрокинуть голову, пытаясь остановить хлынувшую из носа кровь. Приложив руку к носу, она раздраженно наблюдала, как с легкостью и хищной грацией увернувшийся от ее прицельно брошенных силовых ударов, капитан останавливается, с темнеющим лицом наблюдая за тем, как она вытирает струйку крови. Когда он торопливо направился к ней, Яснина из последних сил подняла руку, слегка взмахивая ею. Огромная волна взметнулась над бортом корабля, с силой захлестывая палубу и застывшего мужчину, который с яростью перевел загоревшийся странным цветом взгляд от несущейся на него воды на колдунью, сползающую спиной по мачте. Команда торопливо бросилась врассыпную, стараясь спрятаться, кто куда, но ледяная волна уже хлынула вниз, затапливая палубу, смывая кровь, застывающую на досках и оставляя после себя мокрые лужи, бьющуюся рыбу и ракообразных, щедро рассыпанных вокруг.
Смотреть на застывшего посреди палубы капитана, остановившегося на полушаге, с которого ручьями стекала морская вода, было крайне забавно. Колдунья чувствовала себя полностью отмщенной. Вот только объяснил бы кто-нибудь, почему ей так паршиво? Видимо, последнюю часть своих мыслей она озвучила вслух, потому что прозвучавший над ее ухом бархатистый, раскатистый голос, в котором отчетливо звучали рычащие нотки, заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.
— Вы должны были очнуться завтра на рассвете. Но природная вредность, видимо, оказалась сильнее, — совершенно незаметным взгляду движением Сайлас преодолел разделяющее их расстояние, опускаясь рядом с ней на одно колено и извлекая из кармана камзола мокрый насквозь платок, протягивая его Яснине.
— Не надо было запирать меня, словно кисейную барышню, — стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и холодно, отрезала колдунья.
— Я не позволю вам напрасно рисковать собой, пока вы находитесь на моем корабле.
— Напрасно рисковать собой?! Я — ведьма.
— Эта самоуверенность стоила одну из ваших спутников жизни. Для того чтобы убить этих тварей, магу надо очень постараться, ведь ваша сила просто отражается от их брони.
— Так же, как и мечи, я полагаю, — с немалой долей ехидства в голосе произнесла Яснина, вспоминая отрубленную голову, увиденную ранее.