Чувство беспомощности, жгучей обиды и признание его правоты заставили ее поступить так, как она поступала всегда — наброситься, атаковать, заставить пожалеть о произнесенных вслух словах. Он уязвил ее правдой, достав до сердца, а она не хотела признавать его правоту. Омерзение и отвращение к самой себе волной поднималось из глубины души, вышибая из глаз злые и обжигающие слезы. Она пала настолько низко, что, не колеблясь ни мгновения, использовала силу даже против Камлена. Совершенно не задумываясь о последствиях, не опасаясь причинить ему боль. Удушающее кольцо сомкнулось вокруг горла, стальными тисками сжимая шею и вызывая дикую тошноту. Черная пелена на мгновение встала перед глазами, заставляя ее сбиться с шага и споткнуться на ровном месте. Громкий звон неприятно резанул слух, тиара, выроненная ею, упала на пол, откатываясь в сторону. Сильные руки подхватили ее, не позволяя упасть.
— Все хорошо, слышишь? — Теплые губы осторожно и успокаивающе коснулись лба, заставляя поднять взгляд на перехватившего ее князя, который стремительно оказался рядом. Он наклонился, чтобы поднять ее на руки, — все хорошо…
— Я могла убить тебя, — выдохнула Яснина, только сейчас начиная осознавать, что сделала. Камлен быстро шел к одной из глубоких ниш, в которых стояли удобные и мягкие оттоманки. Осторожно посадив ее, он опустился на колени перед колдуньей, ничего не замечающей вокруг себя, смотревшей на него абсолютно стеклянными глазами, в глубине которых медленно зарождался панический ужас.
— Но не убила, — он осторожно коснулся рук, безвольно лежащих на коленях. Ледяной холод изящных пальцев неприятно поразил его, заставив обхватить их своими руками, чтобы хотя бы немного согреть.
— Боги, как ты вообще можешь так спокойно об этом говорить?! — Яростный крик вырвался у нее против воли, заставив с силой закрыть глаза, словно его вид причинял ей невыносимую боль. — Я использовала силу против тебя, Камлен. А что, если в следующий раз я не промахнусь?
— Разве ты когда-нибудь делала это? Ты даже подсознательно не пыталась навредить мне, поэтому и направила удар в сторону. Если бы ты желала моей смерти, думаю, сейчас я бы уже валялся хладным трупом у уничтоженного тобой трона. А мне еще, кстати, принимать завтра послов из Иллирии…
— Как ты можешь этим шутить?
— Я верю тебе, Яснина. Похоже, гораздо больше, чем ты сама себе. Я могу только представить, как тебе было больно услышать все это, но я действительно не думал, что кто-то из них осмелится зайти так далеко. Если тебе станет легче, я отменю приказ и сам казню этих магов.
— Это не имеет для меня никакого значения, — сдавленно простонала колдунья, закрывая лицо руками, — как же ты не поймешь: я едва не убила тебя! Я просто не пожелала признавать твою правоту и вышла из себя. И это едва не стоило тебе жизни!
Камлен на мгновение закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Голос колдуньи звучал глухо и хрипло, она все еще закрывала лицо руками, не желая разнимать ладоней. Но князь без труда уловил в нем нотки настоящей боли. Она терзалась из-за своего импульсивного поступка, хотя он на самом деле ни на секунду не усомнился в том, что Яснина просто не способна причинить ему значительный вред. Его нисколько не удивила вспышка силы, которую она вызвала, потому что к этому времени он успел изучить ее достаточно хорошо, чтобы убедиться в том, что у колдуньи взрывной и жгучий темперамент, заставляющий ее слишком живо реагировать на любые слова и действия.
Что его действительно задело — так это ее решение отказаться от собственных клятв. Каждое сказанное ею слово вонзалось в его душу как ржавый и тупой нож, принося с собой невыносимую и истязающую боль. Как бы он не пытался успокоиться и взять себя в руки, ее не слишком храбрый поступок вызывал в нем дикую и неконтролируемую ярость. Колдунья делала так каждый раз, когда что-то шло не так. Она просто поспешно и трусливо сбегала, стоило случиться чему-то достаточно серьезному.
— Одно я могу тебе обещать, — Камлен обхватил запястья, осторожно отнимая ее руки от лица, отводя их в сторону. Она подняла на него потухший взгляд, из которого ушло все тепло, сделав глаза безжизненными и пустыми. Ее лицо было настолько бледным, что князь слегка нахмурился, взволнованно глядя на нее, едва не передумав говорить то, что хотел сказать. Заставив себя продолжить, он резко и с нажимом произнес, — в следующий раз, когда ты попытаешься вновь сбежать от меня, я отведу тебя к жрецу, чтобы он заключил союз между нами, не взирая ни на какие жалобы и протесты с твоей стороны. Если потребуется, свяжу перед этим и отнесу на плече…
Яснина удивленно вскинула голову, широко распахнутыми глазами глядя на потемневшее лицо мужчины, стоящего перед ней на коленях. Его глаза сузились от ярости, а губы побелели от напряжения, настолько сильно он стискивал зубы. Несколько мгновений колдунья оторопело смотрела на него, пытаясь понять, почему он так странно ведет себя, затем сдавленно выдохнула, осознавая… Она, как всегда, поступила только так, как хотела, не обращая внимания на то, как жестоко и бездушно это было с ее стороны. Яснина привыкла иметь дело с магами, которые считались только с собственными чувствами, играя жизнями других людей так, как им вздумается. Она довольно быстро уяснила это, не отступая от этого же принципа. Расставание с Рогдом далось ей тяжело, но только из-за собственных тяжелых переживаний и огромного чувства вины, ведь в душе колдуньи в то время он занимал слишком много места.
Но сейчас перед ней был не Рогд, каждым своим поступком заставляющий чувствовать собственную никчемность и ничтожность, пытающийся подчинить ее своей воли и приручить, словно диковинную зверюшку, требующую повышенного внимания и особого ухода. Камлен прежде всего был мужчиной, который на самом деле любил ее ради нее самой, а не из-за того, что она была колдуньей с необычными и выдающимися способностями. Ради этого чувства он даже принял тот факт, что она относилась к фейхарам, а она вот так запросто хотела разорвать тонкую и хрупкую связь, установившуюся между ними. Яснина настолько глубоко погрязла в самоистязаниях, однобоко рассматривая ситуацию только с негативной стороны, что убедила себя в том, что ей здесь действительно не место. Поэтому так легко и отказалась от всего, что предлагал ей Камлен, не посчитавшись с чувствами мужчины, чем, скорее всего, принесла ему немало боли.
— Прости, я даже не подумала…
— Что твой отказ может оказаться таким болезненным для меня? — Усмехнулся Камлен. — Верно, Яснина. Я уже привык к тому, с какой легкостью ты то признаешь свои чувства ко мне, то отрицаешь их, но к этому не подготовился. Я готов подождать твоего решения, сколько потребуется, но ты должна сделать окончательный выбор, а не метаться из стороны в сторону.
Когда князь попытался подняться, Яснина с силой схватила его за руки, удерживая на месте. Она прямо встретила его усталый взгляд.
— Я не хочу потерять тебя.
— Ты не теряешь меня, Яснина, — на его губах появилась горькая улыбка, — ты просто отказываешься от меня. И это больно ранит…
Вместо ответа колдунья подалась вперед, целуя холодные, сжатые губы. Она все равно не сможет признаться в своих чувствах: какой бы глубокой и искренней не была ее любовь к князю, ей не суметь заставить себя не только облечь ее в словесную форму, но еще и произнести вслух. Камлен был прав, укоряя ее в трусости — у нее не хватит мужества и храбрости, чтобы сделать, казалось бы, такую простую вещь. Мужчина оставался неподвижным, просто принимая ее поцелуй, ровно до тех пор, пока колдунья сама не придвинулась ближе, прижимаясь к нему всем телом, зарываясь пальцами в густые, шелковистые на ощупь пшеничные волосы, тонкими прядями выбивающиеся из-под золотого венца, усыпанного россыпью бриллиантов. Издав недовольное рычание, она поддела ногтями массивный и широкий обруч, снимая его и отбрасывая в сторону. Оторвавшись от ее губ, князь краем глаза проследил за не завидной участью своего символа власти, со звоном упавшего на пол и закатившегося под оттоманку, на которой сидела колдунья, затем хмыкнул и вернулся к более интересному занятию.