— Комната, комната, — сдавленным и срывающимся шепотом повторяла Яснина, пытаясь одновременно не разрывать страстный контакт их губ и стащить с мужчины через голову рубашку, расшитую у ворота золотой вышивкой.
— Причем здесь комната? — у князя освобождение ее от лишней и мешающей одежды проходило намного быстрее и успешнее, видимо, сказывался богатый предыдущий опыт.
— Я пытаюсь сосредоточиться и перенести нас в спальню, — Яснина откинулась на спину, противореча своим собственным словам. Сила, почему-то, отчаянно не желала подчиняться одурманенной страстью хозяйке.
— Со своей стороны могу пообещать, что сделаю все возможное и не возможное, чтобы не позволить тебе сосредоточиться, — от его многообещающей улыбки у колдуньи перехватило дыхание…
Глава 13
Яснина отпила глоток обжигающе горячего кофе из маленькой чашечки, вырезанной из перламутра, краем уха прислушиваясь к разговору между Велиславой и Азарией, которые оживленно обсуждали какие-то украшения, подаренные сияющей от счастья девушке Рамиром. Княжна с улыбкой объясняла, как их принято носить при дворе и что с чем можно или нельзя сочетать. Яснина слегка покачивала чашку пальцами, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за оживленной и улыбающейся Велиславой. Ее щеки, пылающие не то от смущения, не то от удовольствия, могли посоперничать цветом с ее алой шелковой туникой, подчеркивающей черные волосы, свободно рассыпавшиеся по покатым плечам. Колдунья с удовлетворением в который раз убедилась в своей правоте: время оказывало целительное действие, постепенно заставляя девушку забывать о пережитом кошмаре. Как бы Велислава не грешила на судьбу, в этот раз она решила проявить в отношении ее особую милость. Девушка, по ее воле, попала в такое место, где ей не приходилось так часто сожалеть о потерянной силе, как это было бы, окажись она в Литоре, где магов на один квадратный метр приходилось больше, чем на всю остальную страну в целом. Даже обстановка города постоянно напоминала бы ей о том, что она потеряла. И если сначала, первое время, Яснине казалось, что Велислава не любит храброго и честного военачальника, пытаясь найти в его искреннем чувстве к ней утешение и забвение, то теперь она все больше убеждалась в обратном. Девушка с глубокой и горячей благодарностью приняла его чувства, щедро и сполна воздавая своей зарождающейся любовью. Колдунья была искренне рада этому, ведь с каждым днем прежняя, беззаботная и жизнерадостная Велислава возвращалась назад, отбрасывая мучающие ее тяжелые воспоминания и сбрасывая сдерживающие ее оковы прошлого, канувшего в небытие.
Она бросила быстрый взгляд на пустующее место рядом с собой, недоуменно хмурясь. С одной стороны, колдунья была очень рада тому, что князь опоздал на завтрак, подарив тем самым ей дополнительное время, чтобы прийти в себя и справиться с охватывающим ее смущением, стоило кому-нибудь из присутствующих хотя бы просто обратиться к ней даже с самым безобидным вопросом. Яснина чувствовала себя донельзя глупо и смешно, но никак не могла отделаться от странного ощущения, что все уже прекрасно осведомлены о том, что произошло между ней и князем. И как бы она не пыталась убедить себя, что это вполне естественно и закономерно, ничего не получалось. Чародейка несколько минут убеждала себя преодолеть странную, совершенно не свойственную ей, робость и войти в просторный зал, в котором каждое утро они собирались на завтрак. Но веселый смех Азарии и звонкий голос Велиславы все время возвращали ее на место. Стоило же ей только опустить на мягкую подушку, устраиваясь на своем месте перед низким, инкрустированным золотом и топазами, столиком, как Азария, с аппетитом уплетающая свежие булочки, щедро политые каштановым медом, жизнерадостно поинтересовалась, как ей спалось.
И была очень удивлена, когда, казалось бы, простой и безобидный вопрос поставил колдунью в явно неловкое положение, заставив ее неопределенно пожать плечами и пробормотать себе под нос что-то напоминающее слово «мало». Княжна перестала жевать, удивленно глядя на Велиславу, рассматривающую хмурую колдунью тревожным взглядом, вопросительно приподнимая брови, но не получила ответа, потому что девушка тут же стала допытываться у не поднимающей от стола взгляда Яснины о причинах, которые не дали ей выспаться.
Колдунья раздраженно потерла пальцами нестерпимо ноющие виски, пытаясь побороть сонливость. Самым правильным было бы сейчас отправиться в отведенные ей покои и справедливо взять то, чего ей не досталось ночью. Вот только заходить в спальню ей хотелось меньше всего, потому что мысли тотчас же возвращались в определенную колею, не желая ни в какую ее покидать. Она без особого интереса рассматривала изысканные сладости в стоящей перед ней золотой вазе, когда над ее ухом раздался коварный и бархатистый шепот, от которого по всему телу сразу побежали волны дрожи.
— Ты сделала это специально, чтобы меня спровоцировать, или просто потому, что эта соблазнительная, но мало что скрывающая ткань тебе понравилась?
Колдунья удивленно повернула голову, оказываясь нос к носу с уже занявшим свое место князем, близко склонившимся к ней. Стараясь не поднимать взгляд и смотреть только на его волевой подбородок, она тихо спросила.
— Что ты имеешь в виду? Я одета точно так же, как всегда.
— Да? — Голос мужчины звучал совершенно невинно, — наверное, я до этого просто не замечал, что твой наряд просто умоляет всем своим видом его снять…
Колдунья от неожиданности выпустила из руки чашку, которую продолжала бесцельно вертеть. Та с оглушительным звоном упала на пустую тарелку, разлетаясь на мелкие осколки. Яснина с силой сжала губы, так, что они побелели от напряжения, с яростью вскидывая светлеющие глаза на князя, которому хватило совести напустить на себя виноватый вид, хотя он изо всех сил старался не встречаться с ней взглядом, тщательно пряча полные коварства и лукавства глаза.
— Камлен! — Своим шипением колдунья могла посоперничать с сотней самых ядовитых змей, которые потерпели бы, впрочем, позорное поражение, настолько она была зла его детской выходкой. И еще больше на себя, за то, что поддалась на провокацию.
— Верно, меня так родители назвали, — с тем же выражением полной невинности, ответил князь, на секунду отворачиваясь, чтобы знаком подозвать слугу, который уже спешил к столу, чтобы заменить разбитый столовый прибор и наполнить новую чашечку ароматным напитком, с поклоном ставя его перед разгневанной колдуньей.
Только веселый и какой-то захлебывающийся смех княжны спас правителя Мораввы от жестокой расправы со стороны вышедшей из себя Яснины. Оторвав прожигающий взгляд от мужчины, который беззаботно и открыто, словно не понимал нависшей над ним опасности, смотрел на нее, она удивленно посмотрела на девушку. Оказалось, что Азария рассмеялась над словами брата в самый неподходящий момент, когда отпивала чай из своей чашки, поперхнувшись им и забрызгав не только свое платье, но и только-только устроившегося рядом с ней Лота. Тот иронично и насмешливо, но без ожидаемой злости и раздражения, посмотрел на заливающуюся краской княжну, поднимая со стола расшитую салфетку, чтобы смахнуть брызги чая со своего некогда белоснежного сюртука.
— Я просто пошутил, — на ухо ей произнес хмыкнувший князь, наклоняясь настолько низко, что губами прикасался к коже, загорающейся огнем под его быстрой и невинной лаской, — у тебя был такой серьезный и сосредоточенный вид, что я не удержался. И ты на самом деле выглядишь очень соблазнительно, — после секундного молчания признался Камлен, улыбаясь такой улыбкой, что у Яснины перехватило дух.
— Перестань, — выдохнула колдунья, старательно пряча взгляд и вцепившись ногтями в край стола, чтобы спрятать легкую, выдающую ее волнение дрожь. — Мы же не одни.
— Не думаю, что мы кого-то удивим, ведь всему дворцу известно о наших отношениях. К тому же, Лим, так настойчиво пытающийся ворваться вчера в тронный зал, должен был о чем-то догадаться…
Яснина резко повернулась к князю лицом, изучая его прищуренным взглядом. Мужчина ответил ей легким поднятием бровей, забрасывая в рот черную виноградинку. Он выглядел таким же спокойным и сосредоточенным, как и всегда, хотя сегодня казался более приветливым и расслабленным, словно его отпустило сковывающее на протяжении долгого времени напряжение.