— Есть пострадавшие?
— Никто не выжил, повелитель, — после секундного страшного молчания еле слышно произнес слуга. Старый маг, сидящий практически напротив колдуньи, сильно побледнел, судорожно втягивая носом воздух, словно ему стало трудно дышать.
— Но это невозможно! На руднике работали не менее двадцати человек, кто-нибудь из них обязательно должен был уцелеть!
— С гор сошел большой обвал, господин, который накрыл собой всю территорию, обрушив шахту и погребя под завалами рабочих. Смена не вернулась вовремя, поэтому стражники забеспокоились и отправились в горы. Но нашли там только камни…
— Без промедления отправьте туда рабочих и стражу. Завал необходимо как можно скорее расчистить, — колдунья не смотрела на князя, чтобы не видеть его лица, но судя по движению слева от нее, он повернулся к Лоту, — возьми столько магов, сколько сочтешь нужным, и обеспечь дополнительную защиту людям. Позаботьтесь также о семьях погибших, они не должны ни в чем испытывать нужды.
— С твоего позволения я займусь этим, — в дрожащем голосе княжны звенели едва сдерживаемые слезы.
Лим с трудом поднялся на ноги, рассеянно оглядываясь в поисках своего посоха.
— Я тоже отправлюсь на гору, вдруг кому-то удалось выжить.
Колдунья не стала останавливать старого мага, на которого недобрые вести произвели сильное и удручающее впечатление, хотя понимала, что он уже ничего не сможете сделать для них. А вот им с Лотом было чем заняться на руднике, ведь слишком много потревоженных, не упокоенных душ вырвалось на свободу. Яснина, как и все остальные, не смогла остаться безучастной к тому, что произошло. Но здравый смысл в ней взял верх над сожалением, безжалостно и хладнокровно напоминая, что безвинно и безвременно погибшие люди, перешедшие грань, но еще не покинувшие этот мир, представляют собой страшную и серьезную угрозу для живых, в чьих венах еще бежала горячая кровь, а сердца бились в груди. Не говоря уже об огромном завале, под которым оказалась погребена вся шахта. Его необходимо расчистить.
— Я должна осмотреть рудник, прежде чем в горы отправятся спасательные отряды, — очень тихо, так, чтобы ее услышал только князь, прошептала колдунья, не поворачивая головы и глядя прямо перед собой. Она не знала, как помочь ему, чтобы он не расценил ее действия как простую жалость, а не желание поддержать в трудную для него минуту.
— Этим есть кому заняться, — хрипло отрезал князь, не желая так просто отпускать ее, — Лот прекрасно справится с этой задачей.
— Если мы не упокоим души погибших в самое ближайшее время, они осознают, сколь велика их утрата и начнут мстить за свою потерянную жизнь. Перешедшие грань уже не помнят своих близких и родных, им не ведомы страх и жалость. Их ведет лишь жажда возмездия. Если мы ничего не предпримем, несколько десятков обозленных и требующих отплаты душ обрушатся на ничего не подозревающий город. И поверь мне, они могут натворить очень — очень много бед, потому что впервые часы после своей гибели наделены огромной силой, способной нанести Даншеру большой ущерб.
— Я не хочу, чтобы ты становилась свидетельницей того, что произошло на руднике, — непреклонно продолжал упорствовать князь, не принимая ее объяснения.
Колдунья криво усмехнулась, поворачивая голову в его сторону. Побледневшие от ярости и гнева крепко сжатые губы были единственным, что выдавало охватившее его волнение. Но испытываемые им чувства не относились к слуге, принесшему вести, скорее он просто злился на себя из-за того, что был бессилен в создавшейся ситуации и не мог ничего исправить.
— Камлен, за свою жизнь я видела такое, о чем ты имеешь весьма смутные представления, поэтому даже огромная гора окровавленных и обезображенных трупов не способна испугать меня.
— Ты ведь не отступишь? — его вопрос прозвучал как-то обреченно и устало.
— Нет, — подтвердила колдунья, позволяя себе легкую улыбку.
— Пообещай мне, что сразу вернешься во дворец, если возникнет какая-то угроза, не взирая ни на что…
— Но…
— Это мои условия, Яснина…
— Хорошо, демоны с тобой, — раздраженно выдохнула колдунья, зло поджимая губы, чтобы сдержаться от лишних и резких слов, совершенно не уместных в этой ситуации. Она должна была, несмотря ни на что, попасть на гору, чтобы разобраться с возникшим у нее видением, поэтому готова была временно согласиться с безапелляционными требованиями, выдвинутыми князем, хотя собиралась немного позднее предъявить ему счет за это. Пусть Яснина и была вынуждена признать, что его условия продиктованы прежде всего заботой о ней, принять их упрямой и своевольной чародейке было крайне сложно.
Колдунья вышла из сияния перехода, оглядываясь на Лота, торопливо застегивающего золотые пуговицы на сюртуке. Заметив насмешливое выражение на ее лице, маг нахмурился и сдавленно выдохнул.
— Ну что еще?
— У тебя все губы в помаде, — в голосе Яснины звенел едва сдерживаемый смех, — и не только губы…
Меньше всего колдунья ожидала, что Лот смутится. Но именно это и сделал прожжённый пройдоха, заливаясь ярким румянцем не хуже девицы, которую добрый молодец впервые зажал в углу явно не с целью пожелания доброго дня. Яснина знала о маге очень много: и хорошего, и плохого, хотя второе, по долгу службы, всегда перевешивало первое, но даже представить не могла, что чувства к милой и доброй Азарии смогут так сильно изменить всегда насмешливо и цинично настроенного ко всему на свете мужчину.
Сдержавшись, она не стала язвить, хотя и видела, как смущенная девушка вышла следом за магом, который торопливо направился в свои комнаты, чтобы переодеться в чистую одежду. Колдунья решила, что княжна хотела еще раз извиниться, но, оказывается, она шла попрощаться. В памяти всплыли слова Азарии о том, что увлечение магами — это у них семейное…
Передернув плечами, она повернулась лицом к шахте, и недоуменно нахмурилась. Переход переместил их к подножию невысокой, но, несомненно, очень старой горы, острая вершина которой была сточена ветрами. И к краю огромного завала, под которым оказалась погребена вся шахта и несколько строений, очертания чьих крыш едва угадывалось под россыпью камней, а также часть дороги, ведущей к городу.
— Почему-то мне кажется, что этот завал — дело рук человеческих, — хмуро вынес свой вердикт Лот, внимательно изучая прищуренными глазами печальную картину. — Взгляни, передняя сторона горы словно просто так взяла и осыпалась.
— Она срезана заклинанием, это ты хочешь сказать?
— Несомненно. Я осмотрюсь…
Лот призвал портал, перемещаясь на другую сторону завала, скрываясь из виду. Всего мгновение спустя в воздух взметнулась яркая, ослепляющая вспышка, которая заставила колдунью резко повернуться на свет, разливающийся над каменной осыпью. Но прийти на помощь Лоту ей помешал насмешливый голос, раздавшийся за спиной.
— Ты не меняешься, Яснина. Стоит произойти чему-то, что выбивает тебя из привычной колеи, и ты тут же бросаешься изучать это, не взирая ни на какие опасности.
Колдунья медленно повернулась к говорящему, вопросительно выгибая брови. Ее голос был полон яда.
— Разве я могла забыть, что это твоя любимая игра, Харн? Научился этой бессмысленной жестокости у своего господина?
Рыжеволосый маг поморщился, словно слова чародейки достигли цели, заставив ее позлорадствовать про себя. Он шагнул вперед, оставляя за спиной четверых колдунов, среди которых Яснина без особого удивления узнала тех, кто входил в состав делегации от Главы Ордена, посланной вернуть ее на родину. Что ж, она знала, что этим дело не закончится, и упрямый и самонадеянный маг предпримет новую, только теперь не такую явную попытку достать ее.
— Верно, Орден многому меня научил, в том числе и тому, что иногда небольшие жертвы помогают получить желаемое.
— Сколько людей погибло сегодня из-за твоего слепого желания выполнить приказ Рогда? И ты еще удивлялся моему нежеланию пополнять ваши ряды. Я — не такая, как вы, Харн. И никогда не была такой. Ты говорил в присутствии князя о многих моих прегрешениях, но мы оба очень хорошо знаем истинное положение дел.