— Это всего лишь власть, Яснина. И иногда, чтобы получить ее, приходится выполнять не слишком приятные приказы, желательно, не задавая лишних вопросов.
— Верно, что у тебя всегда прекрасно получалось. Делать, не спрашивая ни о чем и не жалуясь ни на что. Надо признать, очень полезное качество, сильно способствующее выживанию и продвижению вверх. Вот только превратило оно тебя за недолгое время в редкостную сволочь.
— Ты всегда не желала мириться с действительностью, считая себя выше всего этого, именно поэтому тебя сейчас и обложили со всех сторон, как лисицу.
— Что я слышу, — с едким сарказмом протянула колдунья, откровенно издевательски усмехаясь в спокойное лицо мага, — ты сравниваешь себя и этих лизоблюдов Рогда с породистыми гончими? У меня для тебя новость, Харн, об этом ты можешь только мечтать, да и то в своих снах…
— Но это ты сейчас стоишь передо мной, занимая не самое выгодное положение беглой преступницы, а не я. Брось упрямиться, Яснина, тебе не выйти из этой переделки так просто, как это случалось всегда при полном попустительстве со стороны Рогда. Признаю, твой поступок поразил меня. Ты объявила Главе шах, которому предстояло стать матом и обеспечить тебе блестящую победу в этой партии. Ты сделала удачный выбор, ведь князь Мораввы — очень сильный и могущественный противник для Ордена. Он уже давно стал всеобщей головной болью, особенно тогда, когда принялся собирать на своей земле отвергнутых магов, обеспечивая себе дополнительную защиту. Возможно, тебя бы и оставили в покое, но обстоятельства изменились. Ты и представить не можешь, какой силой сейчас обладают маги, сосредоточившиеся вокруг Рогда.
— Тебя прислали, чтобы сообщить мне это? — Насмешливо поинтересовалась колдунья.
— Ты всегда стремилась вершить судьбы других, я много раз замечал, как ты кому-то помогаешь по собственной прихоти. Именно поэтому я и говорю тебе об этом, ведь огромная власть способна открыть для тебя новые перспективы, которые не способен дать правитель Мораввы, каким бы могущественным и великим князем и воином он не был. Если ты вернешься, инцидент, произошедший в тронном зале дворца в Даншере, останется нашей маленькой тайной. Никто из нас ничего не станет рассказывать Рогду о твоих слишком далеко зашедших взаимоотношениях с местным владыкой.
— Чему же я обязана такой великой честью, которую вы мне готовы оказать?
— Мы не слепые, Яснина, поэтому прекрасно видим, что с каждым днем стремление нашего Главы вернуть тебя становится все сильнее и яростнее, оказывая губительный и разрушительный эффект для всех, кто оказывается рядом с ним в неурочный час. Я в последний раз по-хорошему предлагаю тебе вернуться.
— И что будет, если я откажусь?
— Мне приказано вернуть тебя, Яснина. И я сделаю это, несмотря ни на что.
— Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что эта одержимость мной чрезвычайно опасна для всех вас. Я не умею прощать, Харн, и память у меня отменная. Я запомнила каждое сказанное тобой в тронном зале слово. Думаешь, после своего возвращения я позволю тебе и дальше спокойно ходить по земле и дышать одним воздухом со мной? Нет, я уничтожу тебя…
Колдунья видела, что ее слова возымели нужное действие. Зерно сомнения уже было заронено в душу мага, ведь он достаточно хорошо успел изучить ее за долгие годы их знакомства. А теперь она лишь подкармливала их, заботливо помогая прорастать все глубже, пуская мощные корни, отравляя его ядом противоречия. Харн прекрасно понимал, что должен выполнить отданный Рогдом приказ, иначе в первую очередь пострадает сам. Но гнев Главы Ордена хоть и страшен, но не смертельно опасен для него, ведь он всегда умел ценить преданных магов, понапрасну не разбрасываясь ими. А вот появление в Литоре чародейки сулит ему множество неприятностей и бед. Яснина была права, Глава действительно был одержим одной мыслью: вернуть колдунью, чего бы ему это не стоило. И если им это удастся, чародейка довольно быстро займет место возле Рогда, ведь она всегда умела превосходно приспосабливаться, подстраиваясь под любые жизненные обстоятельства. И ни что уже тогда не спасет мага от справедливого возмездия с ее стороны. Харн прекрасно понимал, что за его убийство ей ничего не будет, ведь Глава Ордена всегда и все спускал ей с рук, делая вид, что не замечает ничего из того, что она проворачивает за его спиной.
— Подумай сам, подумай очень хорошо — оно того стоит? После моего возвращения Рогд сделает все, что я попрошу…
— Прекрати влиять на меня, — проскрипел маг каким-то чужим, ледяным голосом, торопливо отступая на несколько шагов назад, с трудом разрывая зрительный контакт и отворачиваясь. Темное облако, опутывающее мага плотным коконом, видимое одной Яснине схлынуло, позволяя Харну свободно дышать.
— Что ж, раз ты не хочешь по-хорошему… Будет, как ты хочешь…
Первая волна силы, метнувшаяся к застывшей чародейке, разбилась о невидимый щит. Сражение было коротким, но ожесточенным и отчаянным. Маги не желали отступать, потому что прекрасно сознавали, что ждет их по возвращению в Талвинию без колдуньи. Возможно, Харну и удастся спасти свою жизнь, а вот остальных Глава Ордена ни за что не пощадит, сурово наказав за неисполнение приказа.
Шипя от боли, сковывающей всю левую руку, Яснина свела пальцами края глубокой рваной раны, на дне которой белела кость, сращивая их. Медленно и неохотно плоть соединялась под воздействием силы, заживая. Только когда на смуглой коже не осталось даже ниточки шрама, колдунья разжала дрожащие от усталости окровавленные пальцы. Рядом с ней вспыхнуло сияние перехода, из которого поспешно вывалился изрядно потрепанный, покрытый пылью и кровью с головы до ног Лот, на голове которого не хватало изрядного количества светлых волос, опаленных чьи-то заклинанием. Торопливо оглядевшись, он облегченно выдохнул и направился к ней, сильно припадая на правую ногу. Заметив ее взгляд, маг беззаботно отмахнулся.
— До свадьбы заживет. Кости я срастил, а вот на мышцы и сухожилия времени не хватило. Боялся не успеть, ведь Рогд в этот раз не поскупился, прислал своих лучших людей.
Яснина усмехнулась краем губ, стараясь не тревожить без надобности правую сторону лица, на которой всего несколько мгновений назад заживила глубокую и неровную рану, оставшуюся от метко брошенного заклинания. Она бросила короткий взгляд на тела магов, в разных позах лежащие на засыпанной мелкими камнями земле. Они атаковали стремительно и слаженно, взяв ее в кольцо и забрасывая со всех сторон заклинаниями различной силы, поэтому она не слишком церемонилась, используя все возможности, чтобы достать своего противника.
В живых остался только Харн, хотя, судя по расплывающейся под ним алой луже крови, дыхание жизни в нем держалось на тонкой ниточке. Он попал сразу под несколько магических атак, которые отбросили его тело в сторону, спиной на острые камни. То, что не удалось колдунье, доделала гора, отомстив за себя сторицей. Яснина подошла ближе, без всякого выражения рассматривая изувеченное тело некогда красивого мага, обезображенного рваными ранами на лице. Острые края камней в нескольких местах пронзили его тело насквозь, выглядывая наружу. Но колдунья не чувствовала по отношению к нему ни жалости, ни сострадания. Харн был не тем магом, чью смерть стоило оплакивать, особенно ей.
— Позволь мне, — Лот остановился рядом с ней, вопросительно глядя на колдунью, с задумчивым выражением изучающую поверженного противника. Получив в ответ утвердительный кивок, он достал из-за пояса кинжал. Опустившись перед едва дышащим магом, который с трудом перевел на него залитые кровью глаза, он быстрым и отточенным движением перерезал ему горло, не позволив что-то произнести. Харн так и умер, силясь заговорить рассеченными губами.
Колдунья отрешенно наблюдала за его последней агонией. По крайней мере, его смерть была достойной — он пал в бою от руки своего давнего врага, пусть даже это сражение и было неравным и навязанным. Он получил то, что заслужил.
— Ну и как теперь мы в таком виде появимся во дворце? — Уныло спросил Лот, пряча кинжал в ножны и скептически осматривая свое потрепанное и прожжённое во многих местах одеяние со всех сторон.
— Этот вопрос и мне не дает покоя, — признала колдунья, с сомнением глядя на собственные, заляпанные начинающей подсыхать кровью руки. Она могла только представить, насколько эффектно смотрится в порванном и запачканном пылью платье, со сбитой на бок тиарой и перекошенными украшениями, съехавшими в сторону. — И если с этим еще можно что-то сделать, то исцелить твою ногу так, чтобы не осталось хромоты, под силу теперь только Лиму.