Я пожал плечами, снимая у вешалки куртку:
- Мы ведь, так ни чего и не увидели.
Он повернулся ко мне, с насмешкой рассматривая:
- А тебя ни что не поразило вчера в лесу?
На мгновенье я застыл, вытягивая руку из рукава, но всё-таки решился:
- По моему вам вчера было нехорошо? Возможно обострение..? –
нерешительно добавил, Анатолий Иванович хмыкнул иронично:
- Именно обострение!
Мне его усмешка не понравилась, смеялись, искривившись, только губы, а глаза были наполнены холодным вниманием:
- Значит ни чего кроме моего состояния, тебя не удивило? – это
был полу вопрос, полу утверждение: – А вы, Евгений Денисович, не поясните мне – кто это глубокой ночью гонял в заповедном лесу авиационную турбину? – голос его приобрёл неожиданную твёрдость:
– Не скажете ли, лейтенант, где у нас ближайший аэродром, и лётная ли вчера было погода?
Морозом дохнуло мне в спину, заставив невольно передёрнуть плечами. Я вдруг, отчётливо вспомнил тот, непрерывный, даже тогда, показавшийся мне зловещим, рёв авиадвигателя, доносившийся из лесу. И опять мимо меня прошло самое главное! Всё огоньки высматривал… Анатолий Иванович поднялся и подошёл ко мне:
– Ладно, ладно…– похлопал он меня по плечу, не глядя:– По началу всякое бывает…
Видно я здорово огорчился, раз заслужил утешения, но легче мне от этого не стало:
- А что это ревело? – робко спросил я, он уже отошёл к окну и стоя
спиной ко мне, приложил ладони к стеклу:
– Этого я не знаю,– тихо произнёс он: – Это мы и попробуем выяснить сегодня.
И, повернувшись, он вернулся к своему столу и сел, охватив голову:
– Факты пока таковы: единственный городской аэродром находится, как ты знаешь, с другой стороны города, расстояние между этими пунктами, почти шестьдесят километров, по прямой. Погода вчера была нелётная, и не один самолёт ни над городом, ни вблизи его не был зарегистрирован станциями радарного слежения.
Напряжение в его голосе, в его взгляде, передалось мне, заражая тревогой. Жутью повеяло на меня после его слов, волнение перехватило дыхание, а он продолжал устало:
– Я всю ночь уточнял эти данные. Все источники единодушны, ни каких разногласий, ни ВВС, ни гражданский флот, а о случайных самолётах и речи не может быть…
Устало помассировал он висок:
- Вот так-то, лейтенант…
Взглянув на меня, едва скривил губы в вялой улыбке и жестом предложил садиться. Только сейчас я обратил внимание, что всё ещё держу куртку в руках, прижав её к груди:
– Вы уже доложили полковнику?– спросил я, почему-то шёпотом, он грустно улыбнулся:
– А что докладывать? Мол, что-то, где-то гудит, почти как нечистая сила в бабушкиных сказках?
А мои мысли метались, не в силах зацепиться ни за какую подробность:
– А с лесником вы говорили?– спросил я, вновь забывая о собственной куртке. Анатолий Иванович вскинул на меня удивлённый взгляд:
- Это мысль.
Его рука потянулась к телефонной трубке, а я застыл, прижав куртку к груди, в напряжении ожидая результата.
– Куртку-то повесь.– метнул на меня насмешливый, как прежде взгляд: – На гимназистку в гостях похож.– говорил он, набирая номер лесничества. Но связаться с лесничеством так и не удалось, Анатолий Иванович досадливо морщился, вслушиваясь в короткие гудки, доносящиеся из трубки:
– Занято, занято…– ложа трубку, потёр подбородок: – Попробуем позднее.
Но его перебил тревожный зуммер селекторной связи, вызывал начальник Агентства.
– Слушаю.– склонился Анатолий Иванович к микрофону, нажимая клавишу ответа.
- Анатолий Иванович, зайдите ко мне.
Анатолий Иванович задумчиво взглянул на меня, сухость приглашения таила неопределенность, – происходило нечто сверхординарное. Уже в дверях, он обернулся ко мне: