–А в лесничество ты все таки дозвонись. Спрашивай исключительно осторожно – на мгновенье он замолк, взглянув себе под ноги: – Намекни, мол, спутник там наделал делов, мы, мол, разбираемся… – он выразительно покрутил пальцами– Напусти туману побольше…
Глава 2.
Второй раз мне приказ отдавать не потребовалось, я сразу же ухватился за телефонную трубку, присев на край стола.
Со второй или с третьей попытки мне удалось связаться с лесничеством, и начали меня футболить самым бессовестным образом по инстанциям. Если в начале службы меня это злило, то сейчас уже привык и воспринимал, как норму, – ни кто не хочет брать на себя ответственность, особенно когда узнаёт, с какой службой имеет дело. Вот и начинается нудное пение на тему– Ни чего не знаю – моя хата с краю, ни чего не слышал, ни чего не видел…
В конечном итоге, после множества звонков, когда блокнотный листок, на котором я записывал предлагаемые инстанциями телефонные номера, почти весь покрылся множеством цифр, мне удалось связаться с человеком. У которого хватило совести не «отпасовывать» меня дальше, не исключалась правда возможность того, что ему просто не к кому было меня направлять, а может его в этот момент, к моему счастью, подвела фантазия, по крайней мере, на мой вопрос:
– Меня интересует, не сообщали ли вам о чём-то необычайном, пришедшем в лесу в течение этого года? – Я услыхал следующий ответ:
– За кого вы нас принимаете, вы думаете, раз это лесничество, так мы в лесу живём? – голос его наполнился весёлой иронией:
– Да половина из наших сотрудников, причём, прошу обратить внимание, может быть лучшая, бывает в лесу только в период отпусков, да может быть ещё в выходной.
Он, не надолго, замолк и продолжил уже серьёзнее:
– А насчёт необычного, но это совершенно неофициально, обратитесь на кордон сорок четыре, тридцать два. Обходчик тамошний о чём-то таком иной раз сигнализирует, что тут, у некоторых, возникает непреодолимое желание вызвать психиатра.
Я сразу насторожился, вырвав последние слова из потока шутовства:
– А вы не могли бы передать суть его сообщений, будете так добры.
Но трубка отозвалась почему-то настороженным смехом:
– Вы что же, хотите, что бы и меня направили к психиатру?– Он продолжил, неуловимо изменив тон разговора, – странное любопытство слышалось за его словами, он как будто проверял, что хочу я услыхать, что интересует меня:
– Честное слово, это такой бред, что ему и названия нет… – он примолк, по-видимому, что-то разыскивая:
– Да вот хотя бы…
Я оглянулся на звук открываемой двери, в кабинет вошёл, хмурясь, Анатолий Иванович, я рукой дал ему знать, что заканчиваю, и встал со стола.
– Как-то он сообщил нам,– продолжал по телефону мой собеседник из лесничества, – Что исчез замечательно живописный участок леса с небольшим озером. Представляете?
– Этот документ при вас? – сразу же спросил я, не отвлекая внимания на тон его последнего вопроса, хоть и зацепило меня в нём всё тоже настороженное любопытство.
– Да вы что, шутите? Конечно же, его, по-моему, уничтожили,– в голосе его появилось сомнение:– По крайней мере, хода не дали, это точно. Дали старику втык, что бы домашними настойками поменьше увлекался, да и бросили куда-то…
– Короче, – заторопился я, увидав, сдержанное нетерпение Анатолия Ивановича. Ожидая окончания моего разговора, он раскладывал на столе какие-то документы из принесенной папки: – Где мы сегодня можем встретиться? Вы не будете против, если часов в четырнадцать я к вам подъеду?
- Пожалуйста, я скажу, на вахте и вас проводят.
- Спасибо, я не прощаюсь.– сказал я, заканчивая разговор.
Анатолий Иванович поднял голову от бумаг, вскинул брови, ожидая доклада. Я коротко описал ему всё, что удалось узнать. Переписав часть данных себе в блокнот, он устало вздохнул, помассировав виски, бессонная ночь давала о себе знать:
– А теперь, Евгений, сообщу тебе и я кое-что. – озабочено начал он, глядя сквозь меня: –По данным агентурной разведки…– он выразительно постучал пальцем по лежащей перед ним на столе папке, с никогда невиданным мною грифом секретности на корешке.