– Это дело привлекло там,– он многозначительно глянул мне в глаза, подчёркивая важность сказанного: – Огромное внимание, и не только разведорганов. Достаточно сказать, что ими ни когда ещё не использовался столь высокий уровень секретности, как на сей раз.
Тон его слов был озабочен, похоже было, что он рассуждает вслух сам с собой, пытаясь осмыслить всю парадоксальность возникшей ситуации:
– Надеюсь, ты обратил внимание на самую раннюю дату, указанную в перехваченных донесениях? И на вчерашнюю, когда об этом стало известно нам.– он потёр подбородок – У них, по крайней мере, шестимесячное превосходство. Расходы, по обеспечению столь высокого уровня секретности, им удалось полностью оправдать.– Анатолий Иванович не пытался скрыть собственного расстройства:
– И что очень странно… Кто и зачем подкинул нам этот чемодан? Ведь они там уверены, что дорвались до наших секретов. Именно об этом говорят агентурные данные нашей разведки.
Он в вялом жесте развёл ладони, удивлённо улыбаясь:
– И всё бы нормально, да только мы об этих собственных «секретах» не имеем представления. По сути дела мы сами сейчас оказались в роли разведки и нуждаемся в информации о происходящих событиях. На сегодня мы не имеем и сотой доли того, что имеют они.
Поднявшись, он подошёл к окну и продолжил, вглядываясь наружу, но в голосе его не осталось и следа от сквозившей до этого растерянности:
– Не сегодня–завтра придет из Центра большая группа оперативников, во главе с генералом, мы, вероятно, будем приданы им. – Он повернулся ко мне и скривил губы в недовольной гримасе:
– Это, наверное, будет отличной практикой для тебя, но я буду настаивать на самостоятельном расследовании.
Я вскочил: – Прошу вас зачислить меня к вам в группу.
Анатолий Иванович улыбнулся: – Спасибо, Женя, учтём ваше пожелание. – и, взглянув на часы, добавил: – А сейчас, я думаю, тебе есть смысл сходить на встречу в лесничество. Хоть сейчас и начало двенадцатого, но что будет после обеда? Генерал – человек действия, шутить любит, но шутки его специфические.
––––––––––––– «»––––––––––––––––––
– Если вы к Ерёменко, то он ещё не вернулся с перерыва.– доброжелательно улыбнулась мне, взглянув поверх очков, старушка вахтёрша, оторвавшись от вязания. Мне осталось только поблагодарить её, что и сделал, устраиваясь в одно из кресел у стены, украшенной множеством красочных плакатов, пропагандирующих пользу охраны лесов.
У Ерёменко, конечно же, прежде всего о кордоне 44-32 и об обходчике, и об исчезновении вверенного ему участка леса и озера. Не смотря на серьёзность ситуации, я не мог удержаться от улыбки, представив заросшую буйной растительностью физиономию обходчика, вдруг, обнаружившего пропажу. Интересно, что же он там нашёл, на месте пропажи? Лужу, что ли?
Входные двери хлопали всё чаще и чаще, по мере того как стрелки часов приближались к часу дня, пропуская возвращающихся с обеденного перерыва сотрудников лесничества. И вот, в вестибюль вошёл, улыбаясь, высокий парень в накинутом на плечи чёрном овчинном полушубке, придерживая дверь, он пропустил двух девушек, которые, смеясь, отряхивались от снега. Старушка вахтёрша окликнула его и указала в мою сторону. Что-то, тихо сказав девушкам, сразу прекратившим смех, он направился ко мне, а я поднялся ему на встречу.
– Ещё раз здравствуйте, – приветствовал он меня: – Ведь мы, насколько я помню, договаривались встретиться в четырнадцать, а сейчас? – Он улыбнулся, как бы извиняясь за своё невольное опоздание.
– Извините, за столь ранний приход, к сожалению, время сейчас слишком дорого, особенно в рабочее время.
Он сдержано улыбнулся, оценив мой далеко не блестящий каламбур, и жестом пригласил за собой в глубь коридора.
В небольшом кабинете, куда он привёл меня, занимая всю его середину, стояли впритык друг к другу четыре письменных стола, почти не оставляя свободного места. А то место, что оставалось ещё вдоль стен, загромождали старинные книжные шкафы, заваленные под самый потолок пухлыми папками с выцветшими обложками. В промежутке между шкафами, на стене весела, раскрашенная в зелёное, карта-схема лесных угодьев области. Я, не сдержав любопытства, сразу же протиснулся между стульями и столами, к ней, надеясь отыскать этот странный кордон. А Ерёменко зашуршал бумагами у себя за столом: