— Ждешь Маришку? А ее опять нет дома. Проголодался? Пойдем, я тебя покормлю, старый приятель.
Сто сорок девятые сутки полета
— Друзья мои! — Виктор Сергеевич выдержал паузу. — Вы знаете, по данным корабельного астрономического комплекса, на Марсе ожидаются две волны песчаных бурь. Об этом же нас предупредили и земные обсерватории. Значит, время, которое мы могли бы использовать для работы на Марсе, сокращается.
В кают-компании настороженное молчание.
— С Земли нам предложили пересмотреть программу: некоторые марсианские эксперименты исключить вообще, а часть перевести в разряд факультативных, то есть успеем — сделаем, а не успеем — так сказать, погода виновата.
Командир почувствовал, что сейчас сорвется целая лавина вопросов.
— Я еще не дал окончательного ответа, обещал подумать и посоветоваться с вами, — продолжал он.
Больше всех волнуется Марина. Вот-вот выскочит со своим предложением. Виктор Сергеевич жестом остановил ее.
— Предлагаю одно из возможных решений. Если бы мы на Марсе смогли работать вдвое быстрее, то песчаные бури, которые придется пережидать, нам не помеха.
— Понимаю! — Акопяна, словно катапультой, выбросило из кресла. — Нужно перенастроить автоматику!
— Автоматика — полдела! — улыбнулся Виктор Сергеевич. — А ну, Марина, расскажи, что ты придумала.
Марина коротко объяснила, как можно ускорить предусмотренный программой экспедиции период постепенного вхождения в работу: привыкать к условиям Марса надо начать раньше.
Первым схватил наживку Акопян и с жаром принялся растолковывать всем, кажется, и без того понятное:
— Ты слышишь, Сергей, ко дню посадки мы будем в полной форме, — тормошил он Меркулова.
— А как же эксперименты следующего месяца? — засомневался Карпенко. — Увеличив нагрузку, я не уложусь в запланированный график.
— Поможем!
— Сложность и продолжительность экспериментов рассчитана на наше теперешнее состояние, — не соглашался Василий. — Придется перекраивать все расписание.
— Так уж и все? — вмешался Виктор Сергеевич. — Мы будем привыкать всего лишь к марсианскому тяготению, то есть примерно к трети земного. Это совсем не то, что скачок от невесомости до нашей земной единицы. «Тяжелеть» будет только вахтенный и только на время дежурства. Доза невелика.
Еще двадцать-тридцать лет назад вряд ли возможен был такой разговор. В одном корабле один космонавт будет жить, испытывая марсианское тяготение, а другой — в невесомости? Сейчас же это никого не смущало. На космических кораблях уже давно обязательной принадлежностью стали гипнотеки индивидуального пользования. Нужно только выбрать ролик, на котором обозначена степень невесомости, вставить в магнитофон и в зависимости от содержания пленки «потяжелеть» или стать «легче». Снимает же внушение боль — скажем, зубную. Тем же внушением можно вызвать эту боль.
— Ну ладно, — Меркулов медленно поднялся. — Через полчаса моя вахта. Пойду «тяжелеть».
— Действуй, Сергей! — Командир потрепал его по плечу и склонился над программой рабочего дня. — Что у нас на сегодня? «Астронавигационная операция, система общей автоматической проверки, смена атмосферы…»
Меркулов поднялся на антресоли. На пороге своей каюты он оглянулся, подмигнул Акопяну и закрыл за собой дверь.
Через минуту Марина уже сидела у пульта в медицинском отсеке. Частота сердечных сокращений у Меркулова медленно увеличилась. Появились сбои в дыхательном ритме: короткий, сильный вздох — медленный выдох. Пульс — 72, 76, 85…
Наконец показатели стабилизировались. Частота пульса постоянная — шестьдесят четыре удара в минуту.
Марина поспешила в рабочий отсек. Вскоре мимо нее прошел принимать вахту Сергей Меркулов. Движения у него немного скованные, ноги передвигает с трудом, глубоко дышит… Он уже чувствует марсианскую силу тяжести.
Через трое суток стало ясно: качество запланированных в программе экспедиции экспериментов не пострадало, несмотря на то, что выполнять их стало труднее, да и времени уходило больше. У экипажа «Вихря» появилась новая общая цель — сесть на Марс в хорошей форме. Во время сеансов «потяжеления» космонавтам внушалась так называемая иллюзия занятости. Свободное от экспериментов и корабельных работ время воспринималось как своего рода задание: каждый был занят работой-отдыхом.
Марина ходила в именинницах.
ГЛАВА 7
ЭКВАТОР
Поэты древности пред новейшими стихотворцами имеют то преимущество, что они обладали всеми современными знаниями, астрономическими и физическими. В Гомере, Виргилии и Овидии находим только общие погрешности их времени; в их творениях нет грубых ошибок, происходящих от невежества и подобных тем, которые встречаются в сочинениях наших писателей. Основательные знания природы составляли обильный источник, из которого древние почерпали свои блестящие сравнения и возвышенные мысли. Вот в чем должно подражать им; но вместо сего мы заимствуем одни формы их сочинений, на ум свой налагаем цепи рабского подражания и удивляемся, что мы столь бедны оригинальными произведениями!
Бог войны Арес (Марс) — сын громовержца Зевса и Геры. Будучи ребенком, не проявлял никаких способностей, и его отдали на воспитание одному из титанов. Учитель сам ничего не умел, поэтому понуждал Ареса лишь к физическим упражнениям и привил ему убеждение, что наилучшим занятием является война.
Арес заказал у своего брата Гефеста целый арсенал мечей, щитов и копий и сошел с Олимпа на Землю.
В то время люди не знали военного ремесла, а если им случалось убивать, делали это крайне неумело. Воинственными делали людей страх и корысть. Только Арес научил их бескорыстному героизму, и они стали жестокими. Они сделали себе оружие по его образцам и превратились в солдат. С тех пор война и жестокость стали занятием красивым, почетным и выгодным.
Свиреп, неистов, грозен Арес, но победа не всегда сопутствует ему. Часто приходится Аресу уступать на поле битвы воинственной Афине-Палладе, которая чувствовала к нему непреодолимое отвращение. А побеждала Афина мудростью и спокойным сознанием силы.
Однажды Афина нанесла Аресу страшный удар копьем. Словно десять тысяч воинов вскрикнули сразу, вступая в яростную битву, так закричал от боли покрытый медными доспехами Арес и вознесся на небо, словно мрачное облако.
Он сел рядом со своим отцом Зевсом и, указывая на бессмертную кровь, обильно льющуюся из раны, начал жаловаться на Афину.
Зевс сурово посмотрел на него и сказал: «Не смей тут хныкать. Ты самый несносный из богов. Вечно у тебя только война в голове».
И Арес поселился во Фракии, стране диких гор и еще более диких людей, которым он рассказывал о войне, о своей храбрости и силе. Он устремлялся всюду, где слышался лязг оружия. Вооруженный до зубов, он прыгал в колесницу и убивал, топтал, ломал ряды, счастливый тем, что сражается с людьми, со смертными, а не с богами.
Греки, так же как и Афина-Паллада, чувствовали к богу войны Аресу отвращение и не строили в честь его храмов.
Врач экспедиции Марина Стрижова, забравшись с ногами в кресло второго пилота, читала книгу. Иногда она поднимала голову и, замерев, долго глядела на экран с изображением участка неба по курсу корабля.