- Виктор Сергеевич! - громко позвал он. - Как вы думаете, что это такое?
Виктор Сергеевич оглянулся.
- По-моему, с такими палками когда-то ходили по горам.
- Вот это эрудиция! - Акопян торжествующе поглядел на Меркулова и Георгия. - С таким знатоком есть о чем побеседовать.
Виктор Сергеевич взял в руки протянутую трость.
- Красивое дерево.
- Самшит! - гордо сказал Акопян. - Железное дерево! В тысяча девятьсот тринадцатом году отец моего отца был в Альпах. И представляете...
Но никто так и не узнал, что делал отец отца Акопяна в Альпах, потому что в самолет поднялась Марина.
- Привет, друзья! - помахала она всем ладошкой с порога. - Надеюсь, в полете никому не понадобится "скорая"?
Мужчины наперебой стали предлагать ей "самое спокойное место". Больше всех, конечно, старался Сурен, сразу позабывший о своем альпенштоке с великолепной самшитовой рукояткой. Чтобы никого не обидеть, Марина выбрала пустое кресло рядом с иллюминатором.
Виктор Сергеевич сидел в кресле в "позе извозчика" - прикрыв глаза и наклонив вперед голову. Ему хотелось сосредоточиться, собраться, а для этого сначала надо хорошенько расслабиться: необходима разрядка, отдых, каникулы после сложного экзамена.
Почему-то долго не давали разрешения на взлет. Виктор Сергеевич терпеливо ждал, когда начнут разогревать двигатели самолета и они заглушат голоса пассажиров в салоне.
- Так и знал! - никак не мог успокоиться Акопян. - Не работает вентилятор! Почему на самолетах вечно что-нибудь не работает!
- Мы еще на Земле, - рассудительно заметил Жора.
Сергей Меркулов зашуршал бумажкой от леденца.
- Дай сюда! - Акопян тотчас выхватил бумажку, сунул в пепельницу, щелкнул крышкой.
- Вот так! - сказал он торжественно. Бортинженера обуревала жажда деятельности.
"Очень хорошо, что теперь все позади, - думал Виктор Сергеевич. - И ведут мои ребята себя как школьники. Пользуются первой возможностью, чтобы стряхнуть с себя напряжение, забыть что-то неприятное, трудное, тяжелое".
Память... Резервы и возможности памяти огромны. Виктор Сергеевич помнит все, все нюансы подготовки экипажа, особенности, радости и огорчения полета. Специальная подготовка по аутотренингу памяти вскрыла прежние безграничные ее резервы.
Действительно, если еще раньше, не зная механизмов памяти, способов воздействия на нее, люди делали чудеса, то сейчас...
В 1885 году во время пожара была уничтожена старая академия изящных искусств в Филадельфии. Среди картин погибла и "Дочь римлянина" Мурильо. Спустя почти 35 лет Сартэн восстановил картину по памяти. В 1805 году французские войска унесли с собой картину Рубенса, которая украшала алтарь церкви св. Петра в К?льне. Местный художник, поклонник этой картины, изготовил копию по памяти. Оригинал был позднее найден, и когда с ним сравнили копию, то не смогли обнаружить заметного различия между обеими картинами.
А сейчас, используя машинный аутотренинг памяти, извлекают из ее многомиллионных ячеек детали различной величины и значимости. Недавно историки космонавтики провели любопытное исследование. Упросили одного из старых руководителей "побеседовать" с биолого-вычислительной машиной об организации полетов первых космических кораблей-спутников.
В течение двух недель "дедушкин мозг", как говорили местные острословы, без устали заполнял ячейки памяти электронной машины подробными воспоминаниями о технике связи при управлении полетами. Ученых-историков интересовало все, даже эмоциональная окраска команд, отдельные фразы и слова, переданные экипажами первых космонавтов.
Результаты исследования многих обескуражили: информация поступала на первые космические корабли из многих источников, беспорядочно, без учета пропускной способности, без эмоциональных фильтров. До оптимальной организации связи в те времена, мягко выражаясь, было далеко.
- Как красиво! - услышал за спиной Виктор Сергеевич голос Марины и обернулся.
Акопян догадался выдвинуть перед иллюминаторами самолета обзорные фильтры. Через стекла можно было рассмотреть, как в щелях между бетонными плитами, в тепле, которым обогревалось поле аэродрома, прорастали травинки. Живая зелень в январский мороз!
Трап наконец отошел. Самолет вырулил на взлетную полосу. Через несколько минут он уже летел над заснеженными полями на высоте десяти километров.
"Да, было и такое, - продолжал размышлять Виктор Сергеевич, неорганизованность в космическом хозяйстве была. Но были и подвиги".
В тот апрель Виктор Сергеевич, тогда еще Витька, сидел на берегу Волги с удочкой. Безнадежно не клевало, а тут, как на грех, еще и гром загремел. Только дождя и не хватало, промочит насквозь. Он поднял вверх голову. Из безоблачного неба прямо на него под яркими куполами огромных парашютов опускался серебристый шар...
Так впервые на Землю опускался из космоса человек. Первый космонавт! Кто сейчас из жителей Земли не знает его имени!
Первым из собравшегося народа опомнился колхозный механик Мешалин. Через несколько минут он забрался в люк космического аппарата и как ни в чем не бывало щелкал подряд тумблерами на пульте пилота. Потом, когда его упрекали за такую прыть, Мешалин неизменно обижался. Если свой, русский, человек в космосе побывал, то и ему, колхозному механику, не грех было разобраться во всей этой небесной механике!
Через тринадцать лет после этого события закончил Виктор Панин Высшее техническое училище имени Баумана. На выпускном экзамене он защищал проект космического корабля собственной конструкции. Спустя еще шесть лет он уже сам испытывал корабль, отдаленно похожий на его студенческую мечту.
У него был свой дом в Звездном городке, куда он возвращался после длительных командировок. Жена спрашивала:
- Кончился завод, Витя? - Вопрос о "заводе" стал традиционным в его семье.
Он по той же традиции отрицательно качал головой и улыбался. Обнявшись, шли они в комнату сына. Антошка карабкался на отца, как на ледяную гору, тараторил: