– Только чур я с вами! – поспешно выкрикнула Вика, мертвой хваткой вцепившись в мою ладонь – уже обеими руками – и невольно меня при этом подтолкнув.
Потянув за собой ее и Машу, я ввалился в распахнутую посреди Тверской площади дверь тайного хода.
49. Испытание правдой
Внимание!
Вы вошли в оффлайн-данж «200»!
Удачного прохождения!
Ошибка!
Ваш друг Белова Виктория не вправе войти в оффлайн-данж в связи с досрочным завершением прохождения квеста данным персонажем!
Персонажу Белова Виктория во входе отказано.
То есть мою настырную сестрицу дверь все-таки не пропустила? Ну что ж, может, оно и к лучшему…
Сообщение еще не свернулось, когда я понял, что свободна у меня не только правая рука, за которую недавно цеплялась Вика, но и левая, «Мáшина». Покосившись в ту сторону, девушку я рядом с собой, и правда, не обнаружил — только Пашку, стоявшего от меня в паре метров.
А с ней-то что приключилось?!
Ответ пришел почти сразу — снизу, в виде сдавленного стона. Я опустил глаза: неловко завалившись на бок, Антонова лежала на выложенной темным камнем мостовой (именно так, гладкая плитка под нами сменилась шершавой брусчаткой). Инвалидное кресло исчезло — что, очевидно, и послужило причиной Машиного падения. Клетчатый плед сбился, приоткрыв неправдоподобно тонкие, не очень естественно выгнутые ноги в синих спортивных штанах.
Едва не столкнувшись лбами, мы с Ивановым синхронно нагнулись к беспомощной девушке. А не столкнулись, собственно, потому, что я замер на полпути, внезапно осознав: совершенно не понимаю, что делать в этой ситуации. Поднять Антонову с земли? И что затем? На ноги она не встанет. Усадить? Кресло пропало — куда тогда? Уложить? Так она и так лежит…
В поисках решения я оглянулся по сторонам — то, с чего, вообще-то, мне и следовало начать пребывание в данже.
Изменилась не только мостовая. Пожалуй, мы все еще находились на Тверской площади, но совершенно пустынной — ни людей, ни автомобилей – и будто бы не современной, а такой, какой она могла бы, наверное, предстать нашим глазам лет сто назад. Улица, идущая мимо, была значительно ýже, чем в наше время, дома по соседству – ниже. Даже здание старой Московской мэрии с узнаваемой колоннадой словно вросло в землю на пару этажей, да еще и заметно выцвело при этом. Постамент в центре площади сохранился – кажется, даже немного подрос – вот только находился на нем теперь не князь Юрий Долгорукий, и даже не генерал Скобелев, как, может быть, стоило ожидать…
Правда, тоже всадник. Одет он был как самурай — в кимоно и хаори, на ногах — хакама. За поясом — пара мечей. Черты лица и прическу имел соответствующие, и если кого внешне и напоминал, то разве что коварного Дэйсьюк-сана – первого непися, встреченного нами в виртуальной части квеста. Вот только имени над головой у конного самурая не просматривалось – как я ни приглядывался. Серебряного нимба ками, впрочем, у него тоже не имелось.
И да, это не был памятник. Если конечно, не бывает движущихся памятников. И говорящих — как выяснилось почти тут же.
Лошадь под самураем звонко стукнула правым передним копытом, затем встала на дыбы — и с легкостью соскочила с пятиметрового пьедестала вниз. Я и Пашка, успевший приподнять голову Маши над мостовой, и теперь, похоже, также не знавший, что делать дальше, невольно попятились.
Тем временем, выждав пару мгновений, наш «каменный гость»-самурай ловко спешился и учтиво нам поклонился. Я ответил на его приветствие — почти «на автомате». И без того согнувшийся над двоюродной сестрой в три погибели Иванов, кажется, тоже ухитрился обозначить вежливый кивок.
-- Посадите вашу спутницу на Роти, – без предисловий проговорил самурай, протягивая мне повод. – Нам предстоит путь – пусть и недолгий.
Повинуясь хозяйскому хлопку по крупу, кобыла сделала несколько шагов, вклинилась между мной и Пашкой с Машей, развернулась почти на месте лицом к самураю и замерла. Получив наконец руководство к действию, мой приятель поднял девушку на руки – но с первой попытки забросить ее в седло не сумел, едва при этом не выронив. Так и не взяв в руку оставленный самураем повод, я поспешил на помощь друзьям, и общими усилиями мы с Ивановым усадили Антонову в седло. Признаться, у меня были сомнения, сможет ли Маша в нем удержаться – в ее-то состоянии – но села девушка на удивление уверенно – словно влитая. Пашка подал ей плед, и Антонова прикрыла им больные ноги – как делала это в инвалидном кресле.