– Итак, приступим, – попытавшись спрятаться за деловым тоном, проговорил я. – Текст перед вами, — прежде чем ехать к Маше, я перенес содержание свитка на бумагу — переписал от руки в двух экземплярах (о Вике, как уже говорилось, не подумал, и теперь они с Пашкой, сдвинув головы, делили один листок — второй взяла себе в кресло Антонова). Загрузить текст из аккаунта на клубный компьютер и распечатать я не рискнул – останется еще где-нибудь в электронной памяти – вот и готовая утечка. — Ну, кто что думает?
— Шарада — как тогда, в Урочище Шепотов, -- тут же подал голос мой приятель. – Намек какой-то… Только не понятно на что.
– Кое-что понятно, – не согласилась с ним Маша, стрельнув при этом глазами в мою сторону. На этот раз я своего взгляда не спрятал, кое-как заглушив стыд искренней заинтересованностью. – Первая строчка – это, скорее всего, дата в традиционном японском написании, – уже спокойнее продолжила Антонова. – Я загуглила, – постучала она пальцем по корпусу своего смартфона. – «8-й год Тайсё» – по-нашему это 1919-й.
– И при чем тут 1919-й год? – спросил Иванов.
– Пока не знаю, – развела руками хозяйка квартиры. – Но от этого уже можно как-то отталкиваться.
– Оттолкнулись, – кивнул Пашка. – И что дальше?
– Дальше – трехстишье, похожее на японское хайку, – заговорил я. – Миюки… – на этом имени мой голос предательски дрогнул – произнесенное в присутствии Маши, оно лишний раз напомнило о роковом выборе, который мне пришлось сделать в данже. – Миюки мне как-то подобное читала, – все же договорил я. – Думаю, это хайку и есть.
– Оно какое-нибудь известное? – поинтересовался Иванов. – Ну, там, среди любителей японской поэзии хотя бы?
– Интернет его не знает, – заметила хозяйка квартиры прежде, чем я успел что-либо ответить. – Я проверила – нигде ни одного упоминания.
– То есть, это послание персонально нам, – сделал из этого вывод Пашка. – Ну, или конкретно Артуру. И каков его смысл?
Хороший, блин, вопрос!
– С третьей строчкой стихотворения более или менее ясно, – заявила Антонова. – «Место укажет» – тут, скорее всего, смысл прямой. Нечто должно указать на место – где находится Финальный Трофей.
– Или следующая подсказка, – предположила Вика. – Это же квест!
– Или так, – охотно согласилась Маша.
– И указать на это место нам должно некое «белое злато южного сёгуната», – пробормотал Пашка. – Белое золото…
– «Черное золото» знаю – так про нефть часто говорят, а белое что такое? – полюбопытствовала моя сестрица.
– Белое золото используется в ювелирке, – пояснила Антонова. – Это сплав обычного золота с никелем, серебром или палладием. У меня есть колечко из белого золота, только я его не ношу – у меня от него почему-то раздражение на коже появляется.
– Аллергия на никель, – предположил Иванов. – У нас с тобой это семейное!
– Может быть, – пожала плечами девушка. – Я так глубоко не копала – просто убрала колечко подальше.
– А еще «белым золотом» раньше называли хлопок, – вставил я – не одна Маша у нас умела пользоваться поиском в интернете.
– То есть, получается, речь либо о драгоценностях, либо о хлопке? – подытожила Вика.
– Которые должны иметь какое-то отношение к упомянутому южному сёгунату, – добавил Пашка.
– А вот тут, кстати, затыка, – заметила Маша. – Вернее, некстати. История Японии – тема мне неплохо знакомая… Не было там никакого южного сёгуната! Их – сёгунатов – выделяют три – по названиям городов, где размещалось правительство сёгуна – бакуфу: Камакурский, Киотский и Эдоский – соответственно, города Камакура, Киото и последний – Эдо – нынешний Токио. Формально самый южный из них – Киото, но Камакура почти на той же широте, а Токио – совсем чуть-чуть севернее…
– А в каком из них выращивали хлопок? – спросил Иванов.
– Он в Японии вообще растет? – уточнила Вика.
– Растет, кажется, – неуверенно ответила Антонова. – Но повторюсь: само понятие «южный сёгунат» – очень странное.
– А что тут не странное? – хмыкнула моя сестрица. – Вот циферки после стихотворения – они, по-вашему, что значат?
– Какой-то шифр, – тут же предположил Пашка.
– Слишком много одинаковых цифр для шифра, – заметил я. – Шесть из девяти – нули, и еще две – единицы.
– Так, может, это просто три числа? – заявил мой приятель. – «Двести», «десять» и «тысяча»?