Но Иван быстро восстанавливает порядок. Пора! А то, чего доброго, и лыжи поломают.
За озером все снова вытягиваются в цепочку. Начинается подъем на другой берег. Ребята сильнее налегают на палки. Люся тоже старается не отстать от других. А мысли бегут, бегут…
Елку выбрали неподалеку от Костиного дома. Высокая и густая, она красовалась почти в самой середине поляны. Вместо игрушек и разноцветных фонариков на ветках висели тяжелые гроздья шишек и покачивались сверкающие хлопья снега.
Ребята, сбросив рюкзаки, тут же принялись утаптывать снег вокруг елки. Потом Иван сказал:
— Идите, девочки, в дом, отдыхайте, а мы займемся дровами.
— Нет, — возразила Вика. — Мы будем елку наряжать.
— Добро! Вот Вайман, Птичкин и Беленький вам помогут. Остальные — за лапником!
Ребята пристегнули лыжи и скрылись за деревьями. Девушки столпились у елки.
— Давайте, у кого что есть! — скомандовала Света. Вскоре на елке повисли пряники, конфеты, бумажные хлопушки. Витя, забравшись почти на самый верх, прицепил там электрический фонарик, обернутый в красную бумагу. А Женя с Борисом пристроили по краям поляны многочисленные батареи пиротехники.
К вечеру все было готово. Елка, ставшая от украшений если не красивее, то во всяком случае пестрее, казалось, только и ждала, когда вокруг нее закружится веселый хоровод. Хворосту ребята набрали столько, что хватило бы на десять костров. Иван посмотрел на часы:
— А теперь — на отдых! Порубаем и погреемся…
Снова собрались у елки в одиннадцатом часу. Ночь была темная, с ветерком. Лес глухо шумел. Сверху падали редкие жесткие снежинки.
А здесь, на поляне, окруженной деревьями, было тихо, даже тепло. Еще уютней стало, когда мальчишки разожгли костер и тысячами искр озарилось небо.
Все уселись на лапник, всматриваясь в рыжие космы пламени.
— Ну что, не пора ли провожать старика? — спросил Валерий.
Ребята потянулись к рюкзакам, зазвенели кружками. Валерий раскупорил бутылку и поднял над головой:
— Есть предложение: дать оценку старику.
Все одобрительно загудели:
— Ничего себе год…
— А что в нем хорошего?
— Предлагаю поставить ему пять с плюсом! — крикнула Таня.
— Я бы тоже поставил пять, — сказал Саша.
— Верно! — согласился Краев. — Мировецкий год!
— Принимается, — подытожил Валерий. — А раз так, выпьем за старика! Дамы и господа, прошу поднять эмалированные бокалы!
Звенят кружки. Трещит костер. Все что-то говорят, смеются.
Витя вытащил из рюкзака «Спидолу». Девушки сгрудились вокруг него.
— Танцуем вальс! — кричит Валерий.
И первые пары закружились по снегу. Люся посмотрела на Сашу. Но к ней уже подходит Костя:
— Пойдем, Люся.
Танцевать на снегу неудобно, вязко. Но сильные руки Кости будто несут ее по воздуху.
Валерий взобрался на кучу лапника:
— Теперь надо решить, что в прошлом году было самым смешным, самым трудным, самым интересным, и какая песня больше всего нам понравилась. А для этого выберем жюри. Я предлагаю прежде всего, конечно, себя…
Все засмеялись, захлопали.
— Затем Люсю Андрееву, — продолжал Валерий, — и Костю Славина. Согласны?
— Идет!
— Членов жюри прошу ко мне. Итак, начинаем… Что в этом году было самым смешным?
Минутное молчание. Потом кто-то крикнул:
— Цоевские лекции!
— Конечно, Цой, с его «цертовссыной»!
Валерий деловито осведомляется:
— Как мнение жюри?
Люся и Костя кивают головами: согласны.
— Дальше, — продолжает Валерий. — Что было самым трудным?
— Экзамены! — говорит Светлана.
— Вступительные, — поясняет Вика.
Жюри согласилось.
— А самое интересное?
Тут мнения разделились:
— Лекции Воронова! — крикнул кто-то из ребят.
— Доклад Грюнталя! — сказал Саша.
— Сегодняшняя ночь! — возразила Вика.
Жюри единодушно поддержало Вику.
— Теперь, — напомнил Валерий, — песня. Самая лучшая…
— Гимн геофака!
— Принимается! — Валерий спрыгнул в снег. — А теперь твистуем.
Твист танцуют с упоением. Почти все. Трудно представить танец, более подходящий для такой обстановки: и снег утаптывается, и сам согреваешься, и другим не мешаешь.
— «Елочку», «Елочку» забыли! — кричит Света.
Все становятся в круг, берутся за руки:
Люся поглядывает на часы: большая стрелка перевалила к двенадцати.
— Ничего не понимаю, — говорит она Тане. — Должны бы уже быть.
— Сама удивляюсь…
Но в это время к костру подходит Костин отец.
— Звонил сейчас ваш преподаватель…
— Откуда?
— Приехали?
— Да. Сошли они на другой станции, промахнули один перегон. Так что, просили передать вам, придут позднее, и чтобы не беспокоились.
— Эх, мать честная! — воскликнул Костя.
— Да, нескладно получилось…
Ребята приуныли.
— Ну, как, Юрий Дмитриевич, дозвонились? — спросил Андрей, когда Воронов вышел от начальника станции.
— Дозвонился, предупредил их… Но как мы проскочили этот полустанок?
— Заболтались… А поезд, наверное, там только чуть приостанавливается, — заметил Стенин.
— Теперь лишних восемь километров шагать. Да от полустанка — еще четыре. Можно бы напрямик — я кордон этот знаю. Однако ночью, по глубокому снегу не проберешься.
— Пойдем вдоль линии.
— Тебе не трудно будет? — спросил Воронов. — А то, может, поговорить с начальником, чтобы ночлег устроил.
— С какой стати! Я еще вас обставлю. — Стенин, бросив недокуренную папиросу, начал развязывать лыжи.
Через несколько минут огни станции остались позади. Ночь была темная. Но вдоль полотна шла накатанная санная дорога, недавно ее припорошило снегом, и скольжение было хорошим.
След прокладывал Андрей. За ним шел Стенин, позади — Воронов. Он двигался широким неторопливым шагом, нарочно приотстав от спутников, и был даже доволен, что все получилось именно так, можно идти и идти сквозь ночь и снег, зная, что впереди ждет встреча…
Слегка вьюжило. Где-то высоко над головой протяжно гудели провода. Но здесь, у леса, вплотную подступавшего к полотну железной дороги, было тихо. И темно. Лишь тревожные огни светофоров мигали вдалеке, да иногда вырывался вдруг из-за поворота яркий луч прожектора, и тогда ночь наполнялась грохотом идущего поезда.
Воронов, расстегнув куртку, глубоко вдохнул морозный воздух.
— Ну вот и полустанок! — послышался голос Андрея.
— Наконец-то! — воскликнул Стенин.
— Устал? — спросил Воронов.
— Да, чувствуется с непривычки.
— Теперь уже недалеко. А сейчас… Может, на полустанок зайдем? Передохнем немного.
— Нет уж, пошли дальше. Только потише…
…А на поляне под елкой Витя настраивает «Спидолу», и по лесу разносится мелодичный перезвон курантов. Здравствуй, Новый год!
Ребята раскупоривают шампанское. Все поднимают кружки, улыбаются и почему-то молчат. Непривычно слышать бой курантов здесь, у костра, среди заснеженных елей.
И вдруг словно что-то прорвалось. Все заговорили, застучали кружками. Начались поздравления. Люся посмотрела на Сашу и дружески ему кивнула. Он улыбнулся в ответ и высоко поднял свою кружку. С Новым годом!
Костя предлагает:
— Выпьем за дружбу, ребята!
— За дружбу! — эхом прокатывается по лесу.
— Давайте гимн! — просит Иван. И сразу же, как лавина:
Поют все с увлечением, вкладывая в слова песни весь пыл молодости, все страстное нетерпение ринуться в водоворот жизни.
— Выпьем за тех, кто в поле!