- Я постараюсь, чтобы это не принесло излишнего напряжения в наш брак, - сказал Дурла, необычно строгим тоном. - Ты прекрасно выглядишь сегодня.
- И ты, ты потрясающе хорош сегодня, мой господин, муж мой, - ответила Мэриэл. Она знала, что ему нравится, когда она обращается к нему, следуя формальным правилам этикета, используя официальный титул, и потому каждый раз произносила его, если чувствовала, что Дурла может пребывать во взрывоопасном настроении. Обычно этого хватало, чтобы Дурла разговорился и, забывшись, обронил бесценные самородки информации, столь нужной Виру. - И чему же я буду обязана той чести, что ты счел возможным появится здесь?
Дурла задумчивым и оценивающим взглядом рассматривал ее некоторое время, а затем спросил:
- Ты любишь Вира Котто?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Мэриэл не сумела моментально отреагировать на него. По правде говоря, она предполагала, что рано или поздно вопрос прозвучит. И по правде говоря, она готовила себя к тому, чтобы по возможности, - если паче чаяния Дурле станет что-нибудь известно, - отреагировать на этот вопрос тщательно проработанными жестами и словами.
Но так было лишь в теории. На деле вопрос застал ее врасплох.
- Вир Котто? - переспросила она. - Наш Посол? С Вавилона 5?
- Твой предыдущий любовник, - ответил Дурла. Помимо его воли, слова прозвучали резко и раздраженно. - У вас с ним были довольно фамильярные отношения.
- Да, пожалуй. Но люблю ли я его? - Мэриэл очень хорошо понимала, что Дурла сейчас воображает себя великим психологом. Он так часто хвастался ей своими способностями просто заглянуть кому-нибудь в глаза, и сразу понять, насколько правдивы слова собеседника. И потому она давно уже знала, что единственным способом выскользнуть из потенциально затруднительной ситуации, подобной нынешней, для нее будет просто посмотреть Дурле прямо в глаза и солгать без зазрения совести, сохраняя при этом полную уверенность и самообладание.
Очень важно при этом, что ложь будет выглядеть тем убедительней, чем больше правды к ней подмешать.
- Если быть до конца честной, любовь моя, то Вир для меня от начала и до конца оставался лишь средством. Средством, которое я использовала, когда нужно было завязать дипломатические контакты, чтобы раздобыть информацию, необходимую Министру Лионэ. Ты, конечно, знаешь все это. Ты ведь знал, что я работала на Министра Лионэ.
- Да. Я знал это, - медленно ответил Дурла. Мэриэл продолжала заплетать свои волосы. - Но ты так и не дала прямого ответа на мой вопрос.
- Я думала, что все сказала, - осторожно ответила Мэриэл и еще раз взглянула прямо в глаза Дурле. А после этого произнесла решительно и убежденно. - Нет. Я не любила Вира Котто. Я всегда любила лишь тебя, мой великий провидец.
Совсем непросто оказалось произнести эти слова. Никогда и ничто еще не давалось Мэриэл с таким трудом. Ведь на самом деле она любила Вира Котто. Прошедшие годы, замужество за Дурлой… ничто не изменило в ней этого чувства. Вир остался для нее и солнцем, и луной, и звездами. Она согласилась перенести позор «карточного проигрыша», когда Вир уступил ее Дурле, и сделала вид, будто она в тайне всегда мечтала стать женой Премьер-министра, но все это только потому, что так велел ей Вир. Она желала помочь Виру, и готова была служить ему любыми возможными способами.
Она не солгала Дурле касательно своей первоначальной цели, ради чего она решила сойтись с Виром Котто. Но потом ведь все изменилось. Она поняла, какой необыкновенный Вир на самом деле. Однажды настал такой день, самый важный день в ее жизни, когда Мэриэл с внезапной ясностью поняла, что все ее предшествующее существование - это не более чем сон, что Вир - единственный во всей Вселенной, кому она должна принадлежать.
И с тех пор ни на одно мгновение она не усомнилась в этом. Она знала, что рано или поздно с Дурлой что-нибудь случится. Что-то отвратительное. Что-то непоправимое. Но до этих пор она будет изображать из себя покорную жену и думать лишь о том, как бы снабдить Вира всей информацией, какая может ему пригодиться. Потому что Вир сказал, что именно этого хочет от нее.
Дурла кивнул и улыбнулся, услышав слова, подтверждающие любовь Мэриэл к нему, точно так, как она и рассчитывала.
- Ты же знаешь мои сны… Мои великие предвидения, - сказал он.
- Конечно, знаю. Их знают все на Приме Центавра.
- Верь мне или нет, любовь моя… но в моих снах… именно ты приходишь ко мне.
- Я? - рассмеялась Мэриэл. - Я очень польщена.
- Так и должно быть. Не каждой женщине удается стать источником вдохновения для Премьер-министра Примы Центавра. - Дурла медленно обошел вокруг Мэриэл, заложив руки за спину. - И тем не менее… есть и те, кто неправильно понимает, каким образом ты «вдохновляешь» меня.
- Понимают неправильно? Как?
- Они думают, что ты контролируешь меня. Что я становлюсь вроде как… - Дурла закатил глаза и покачал головой. -…Вроде как одержимым и теряю свое мужество в твоем присутствии.
- Как странно, - горячо воскликнула Мэриэл, закончив заплетать свои волосы. - Ведь ты Дурла, Премьер-министр Примы Центавра. Не найдется ни одной женщины, которая могла бы что-то потребовать от тебя.
- Ты это знаешь. И я это знаю. Но они, - и Дурла указал в неопределенном направлении, где могли находиться вездесущие «они», - они думают по-другому. И я боюсь, что мне придется что-нибудь предпринять в связи с этим.
- Я поддержу любое твое решение, возлюбленный мой, - Мэриэл развернулась в своем кресле и улыбнулась Дурле самой лучезарной из своих улыбок.
Дурла ударил ее с такой силой, что она просто вылетела из кресла.
Мэриэл упала на спину, ударившись затылком об пол. И осталась лежать, оглушенная, чувствуя, как кровь ручьем хлынула между зубов и начала сочиться из носа. Нижняя губа уже распухла, а верхнюю постепенно охватывало онемение.
Мэриэл попыталась было вымолвить что-нибудь, как-нибудь, но тут Дурла рывком поднял ее на ноги. Она попробовала отпихнуть мужа, но тот был слишком крепок. Он еще раз взмахнул рукой, и на Мэриэл обрушился новый удар. В том месте, куда он пришелся, на коже Мэриэл осталось красное пятно, а Дурла тем временем обрушил на нее еще и кулак своей левой руки, и Мэриэл снова рухнула на пол. Ее легкие охватил приступ кашля, и она сплюнула кровь.
- Вот так-то, - сказал Дурла.
- Вот так? - Мэриэл не могла поверить своим ушам. - Что… в чем я провинилась? Чем я не угодила тебе…
- Ты здесь ни при чем. Но к несчастью, мы живем в таком мире, где не важно, кто есть кто, а важно лишь, какое впечатление производишь ты на других, - печально сказал Дурла. - И если другие считают, что ты сделала из меня подкаблучника… Что я позволяю тебе манипулировать собой… это может очень негативно сказаться на моей карьере. Даже если это и неправда. А потому требуется показать всем, кто ошибался во мне, что я самостоятельный человек.
Он пнул Мэриэл, лежавшую на полу, в живот. Она согнулась, съежившись в едва ли не в позу эмбриона, и тогда Дурла своим ботинком ударил ее в лицо. Мэриэл, всхлипнув, перевернулась на спину, по-прежнему прижимая к животу ноги. Она почувствовала, как что-то маленькое и твердое болтается у нее во рту. Потрогав это языком, она убедилась, что лишилась по крайней мере одного зуба. Она выплюнула его, и зуб покатился по полу с отвратительным тихим тикающим звуком.
- Да, - удовлетворенно сказал Дурла. - Теперь всем будет ясно, что Дурла не женский подкаблучник. Дурла не был и не будет рабом у женщин. Может, ты и была моим вдохновением… но меня не замучат угрызения совести, если я стану обращаться с тобой, как с самой низкой из падших женщин. У меня не было, нет и не будет фаворитов и фавориток. Эти игры не для меня. Потому что, понимаешь ли, никто и ничто не может быть важнее, чем Прима Центавра. И лишь сильный человек может помочь нашему любимому миру достичь его истинного величия.