- Не пытайся уйти от ответа…
- А ты помни свое место, Лионэ! - предупредил Дурла. Хотя он все еще сохранял спокойствие, в голосе его явственно прозвучала угроза. - Не забывай, кто властвует на Приме Центавра.
- О, я довольно долго знал, кто, - парировал Лионэ.
Дурла прищурился.
- Что ты хочешь сказать, Лионэ?
- Ты бросил в тюрьму самого Милифу! Ты забыл, что такое Дом Милифы? Ты забыл, сколько у них союзников? Тебе необходима поддержка Домов…
- Мне необходима поддержка армии, Министр Лионэ. И она есть у меня! Генералы уважают мою заботу об армии. И они уважают мои предвидения. Они помогают воплотить в жизнь мое вдохновение, превратить в реальность те технологии, которые являются ко мне в моих снах. Мы похороним Альянс! Наши генералы, как и я, терпеть не могут этих жеманных неженок-аристократов, стоящих во главе Домов. Генералы знают, что лишь военная мощь может обеспечить успех завоевательной кампании, и что только я в состоянии привести Приму Центавра к тому, что ей предназначено самой Судьбой!
- Но лишь Дома могут быть фундаментом вашей власти, Первый Министр. И когда рушится фундамент…
- К чему мне беспокоиться о том, что творится у меня под ногами, когда Судьба призывает меня шествовать среди звезд?
Лионэ облокотился на стул, не садясь в него, и покачал головой.
- Безумие, - пробормотал он про себя, не слышно для Дурлы.
Но Дурла тем временем изучал его пристальным взглядом, словно мелкий хищник, примеривающийся к крупной добыче, прикидывая, сможет ли он совладать с ней.
- Я не забыл, что ты так и не пояснил мне свои слова, министр. Так кто сейчас, по твоему мнению, властвует на Приме Центавра?
К Лионэ уже вернулось самообладание.
- Конечно, вы, Премьер-министр. Сомнений в этом ни у кого быть не может.
- Теперь ты пытаешься спрятаться от меня за словесным барьером. Что это значит, Лионэ?
- Вы не любите откровенных разговоров, Первый Министр.
В офисе воцарилась могильная тишина. Нарушил ее Дурла.
- Лионэ… Если оглянуться назад, мы всегда были вместе. Но не стоит думать, что если мы долго были вместе, то от этого могла ослабнуть моя решимость или способность делать то, что я считаю нужным, даже если кто-то выступает против моих решений. И не стоит думать, что если ты стоишь во главе Пионеров Центавра, то значит, твоя власть может сравниться с моей. Если потребуется, я просто прикажу военным убить их, всех до единого. И улицы Примы Центавра превратятся в реки крови, пролитой твоими драгоценными Пионерами, и их родители возопят от горя, но и только. Жизнь будет продолжаться.
- Вы этого не сделаете, - сказал Лионэ.
На лице у Дурлы появилась слабая тень улыбки.
Двери резко распахнулись, и вошел центаврианин, которого вполне можно было бы назвать богатырем. По крайней мере, за всю свою жизнь Лионэ не видел никого, кто более соответствовал бы этому понятию. В дверях ему пришлось задержаться и слегка повернуться боком, потому что иначе он не пролезал в дверной проем. Подобно пышущей жаром звезде, он, казалось, излучал вокруг себя незамутненную харизматическую энергию. Шея у него была такой толщины, что голова, казалось, вырастала прямо из торса. Более того, он подрезал свои зубы так, что острия клыков прорисовывались под его верхней губой.
- Министр… Вы, должно быть, помните Генерала Рийса. Он осуществлял надзор за ходом строительства на многих наших новых объектах в разных уголках галактики. И великолепно проявил себя как военачальник во время ударов по Мипасу и другим мирам. Генерал, рад видеть вас.
Генерал Рийс низко поклонился. Но при этом не сводил глаз с Кастига Лионэ.
- Генерал, - сказал Дурла словно невзначай, будто обсуждая с собеседником, какая нынче погода, - будьте любезны, окажите мне услугу, если не возражаете.
- Все, что угодно, Первый Министр.
- Меч, который висит у вас на поясе… он чисто церемониальный?
- Он предназначен для использования во время церемоний, но лезвие его смертоносно, Первый Министр.
- Хорошо. Прошу вас вынуть его из ножен и отрубить голову Министру Лионэ, если его следующий ответ не удовлетворит меня.
Лионэ начал было смеяться, но смех застрял в его горле, когда раздался звук отполированного до блеска металла, извлекаемого из ножен, и Министр вдруг обнаружил, что клинок приставлен прямо к его горлу. Рийс исполнил все это стремительно и с решимостью, не оставлявшей ни малейшего намека на какие-либо сомнения.
- Вы… Вы сошли с ума, - прошептал Лионэ. И задохнулся, поскольку лезвие слегка надавило на его шею, и этого оказалось достаточно, чтобы струйка крови начала стекать по ней. На белом воротнике его мундира появилось небольшое пятнышко светло-красной жидкости… крови… его крови…
- Посмотрите мне в глаза, Лионэ, - приказал Дурла. Та степень спокойствия, с которой это было произнесено, ужаснула Министра. Он обнаружил, что больше не в силах заставить себя смотреть куда-либо еще, кроме как в глаза Дурле. - Я сразу увижу, если вы попробуете солгать мне. Я стал очень восприимчив к попыткам проявить двуличие. Нельзя добиться в жизни такого положения, как мое, не приобретя эту способность. Попробуйте солгать, и я сразу пойму это. А теперь ответьте мне: Кто по-вашему является истинным властителем Примы Центавра?
- Вы.
- Ах, ах, ах, - сварливо сказал Дурла, и Рийс, без дополнительных напоминаний, еще чуточку сильнее нажал на лезвие своего меча, прижатого к горлу Лионэ. Министр вновь задержал дыхание и замер, напрягшись, поскольку шевельнись он хоть немного, и лезвие, острое, как бритва, само вонзилось бы в глубину его горла. - Думаете, я шучу? Нет, нисколько. Я вообще не шучу. Никогда. Даю вам последний шанс, Министр: кто является сейчас истинным властителем Примы Центавра?