Не стал бы. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не дотронуться до нее, потому что знаю, что это выведет ее из себя. Я... я прерывисто выдыхаю, зная, что то, что собираюсь сказать, изменит все, даже если она не вспомнит об этом утром. Я скажу. Не могу отступить, и, честно говоря, не хочу. Я безумно люблю тебя. Как ты не понимаешь? Я разжимаю кулаки и хватаю ее руку, когда она качает головой. Я люблю тебя. Мой голос смягчается. И что бы ни случилось с тобой или со мной с нами я всегда буду любить тебя.
Ее плечи начинают вздыматься, и она уступает моей хватке, позволяя мне перетащить ее через консоль на колени. Я обнимаю ее и прижимаю ее голову к своей груди, пока она рыдает в мою мокрую рубашку. Глажу ее по голове, и каждый всхлип разрывает мне сердце. Я смотрю на дождь, смотрю, как капли падают в озеро, и чувствую себя таким беспомощным. Как бы мне хотелось забрать всю ее боль и вину. Она этого не заслуживает, она вообще ничего подобного не заслуживает. Она достойна того, чтобы кто-то любил ее безоговорочно, что я и пытался бы постоянно делать, позволь она мне. Мне нужно найти способ.
Миша. Звук ее напряженного голоса возвращает меня к реальности.
Я окидываю ее взглядом сверху-вниз. Вцепившись в мою рубашку, она смотрит вверх, словно потерялась и понятия не имеет, где находится. Я знаю, что она, скорее всего, вскоре заснет, и когда наступит утро, существует большая вероятность, что обо всем забудет.
Я провожу пальцем под ее глазами, утирая слезы.
Да, детка?
Она делает глубокий вдох и тянет меня за рубашку, заставляя приблизиться к ней.
Я тоже тебя люблю, – шепчет она и прижимается губами к моим. Она коротко целует меня, но достаточно того, что я чувствую это всем своим существом. Я обнимаю ее и целую в ответ со всей страстью, на которую способен, мечтая, чтобы так было всегда. Но также быстро, как начался, поцелуй прекращается, она откидывается назад и снова устраивается в моих объятиях. Мгновение спустя Элла проваливается в сон.
Я прислушиваюсь к ритму ее дыхания, и чем дольше я сижу и обнимаю ее, тем чаще бьется мое сердце, и как бы я ни старался сдержаться, в конце концов из глаз скатываются слезы. Голова падает на руль, и я тихо плачу под шум дождя. Плачу по ней. По той жизни, которая ей досталась. Потому что я так сильно люблю ее, что мне больно видеть ее такой. Потому что я знаю, когда наступит утро, велика вероятность, что она этого не вспомнит.
Потому что я боюсь потерять ее навсегда.
Глава 11
Элла
Миша завершает рассказ о событиях той ночи, а я тихонечко лежу с ним на кровати, расположив голову прямо над его сердцем. Оно бьется быстрее обычного, и мне интересно: испытывает ли он сейчас те же чувства, что и той ночью. Ужас, который я вселила в него тогда, и всего остального, что он пережил до сегодняшнего дня.
– Ничего не помню, – сообщаю, глядя на него. Наверное, это из-за смеси таблеток и … страха. Порой все расплывается, когда начинаю думать об этом.
Понимаю, – произносит он, уставившись на меня. Как я уже говорил: существовала большая вероятность, что ты не вспомнишь события той ночи. Я думал, что больше не увижу тебя после того, что случилось.
Между нами повисает длительное молчание я стараюсь вспомнить, а он пытается забыть.
Прости, – говорю ему, потому что это единственное, что приходит на ум. Нет слов, которые могли бы объяснить, как сильно я раскаиваюсь из-за того, что заставила его пережить и прежде всего самого своего поступка. До сих пор мысли о содеянном причиняют мне боль, мое намерение отказаться от всего – всего того, что теперь у меня есть с Мишей. Мне действительно жаль.
Приподнявшись, он придвигает меня к себе.
Не сожалей о том, что случилось несколько лет назад – о вещах, которые ты даже не могла контролировать.
Свой побег могла.
Поначалу я тоже так думал, но теперь мне так не кажется. Порой в жизни случается дерьмовые вещи, и мы должны сделать все возможное, чтобы их пережить. Уголки его рта приподнимаются в грустной улыбке. Для тебя это стал побег, а для меня ... с моим отцом – решение не иметь с ним ничего общего.
Но я вернулась. Я поджимаю под себя ноги и становлюсь на колени между его ног. Тогда, на летние каникулы, потому что у меня не было выбора, а теперь я вернулась для самого главного.
Я знаю. Его пальцы поглаживают мою щеку. Это называется исцеление, Элла Мэй.
Пожалуй, – соглашаюсь я. Но ты не позволишь отцу вернуться в твою жизнь, даже если он предпримет попытку.
Его большой палец касается моей нижней губы.
У меня есть все, в чем я нуждаюсь. Мама. Ты. Даже Итан и Лила. Это больше, чем есть у многих людей. Его рука покидает мои губы, свои пальцы он переплетает с моими, прижимаясь кольцом на пальце к моему обручальному кольцу. Кроме того, ты моя навеки. И однажды у нас будет своя семья, и в конечном итоге только это будет важно.