Между нами повисает молчание, и у меня не выходят из головы слова, которые мама написала о нем в дневнике. Как она не особо сильно радовалась своему предстоящему замужеству. Как ее мать не хотела, чтобы она выходила за него замуж. О ее подавленности. Знал ли он обо всем этом? Ведь однажды он сказал мне, что не всегда было все плохо, между ними существовало и что-то хорошее. Неужели причиной тому было сокрытие от него депрессии и мрачных мыслей? Так ли у меня происходит с Мишей: я не могу поговорить с ним о своих страхах перед замужеством и о совместном будущем.
Наконец Миша откашливается и тычет меня локтем в бок.
– Кстати. – Я отгоняю мысли прочь. – Вообще-то мне нужно тебе кое-что сказать.
Папа в замешательстве прислоняется к столешнице и складывает руки на груди.
– Ладно.
– Помнишь, пару недель назад я сказала тебе, что мы с Мишей собираемся пожениться? – Я потираю камушки на кольце, стараясь скрыть нервозность в голосе. Даже не знаю из-за чего я нервничаю, помимо того, что опасаюсь слов и поступков отца, которые могут разрушит то удивительное настроение, в котором прибывала в последнее время. Наверное, это никуда не исчезнувшие шрамы моего прошлого приводят к беспокойству.
Папа кивает.
– Да, помню.
– Мы собирались пожениться в Сан-Диего, но решили вернуться и провести свадьбу здесь, – сообщаю ему. – На самом деле она пройдет в эти выходные, на Рождество.
Его глаза расширяются, а затем спускаются к моему животу.
– Элла, ты не... – он бросает на Мишу неприязненный взгляд, выпрямляется и оглядывает кухню, избегая встречаться с нами глазами и выглядя еще более смущенным даже для него. – Ты не…
Когда до меня доходит, о чем он думает, я кладу руку на живот.
– Что? Нет. Я не... я не беременна. Боже. – Не могу поверить, что он так подумал. Я была осторожна и год сидела на таблетках.
Он хмурится, явно оставаясь при своем мнение.
– Ладно.
Миша посмеивается себе под нос, и я, прищурившись, смотрю на него.
– Не смешно, – фыркаю я, но еле сдерживаю готовый прорваться наружу смех. Понимаю, что в этом нет ничего смешного, особенно после того, как выяснила, что родители поженились из-за маминой беременности Дином, но тем не менее мне смешно. Он ведет себя как отец, и это забавно, потому что мне уже двадцать лет, и впервые он хотя бы отдаленно приблизился к этой роли.
– Клянусь, что она не беременна, мистер Дэниелс, – уверяет его Миша, метнув быструю усмешку в мою сторону. – Мы просто решили, что пора пожениться.
Мистер Дэниелс? Я открываю рот. Неужели?
Миша небрежно пожимает плечами, с невинным взглядом смотрит на меня и шепчет: Что?
Папа поочередно переводит взгляд с меня на Мишу.
– Но вы... вы так молоды.
– Как и вы были с… мамой, – нерешительно замечаю я, потому что мои слова идут в разрез того, в чем я пытаюсь его убедить, но он не знает, что мне известно о беременности мамы, когда они поженились.
– Да, но... – папа замолкает, уставившись на заднюю дверь. – Но тогда все было по-другому... между твоей мамой и мной... все было сложно.
– Потому что она была беременна. – Я признаюсь, что мне все известно, не в силах больше скрывать правду. – Мамина мама ... моя бабушка прислала мне коробку с ее вещами, и в ней был... мамин дневник.
Между нами повисает молчание, во время которого мне становится слышно дыхание присутствующих и заведенный двигатель на улице.
– Это не твоя бабушка прислала, – сообщает папа с тяжелым вздохом и разводит руки. – Да, посылка от нее, но не она отправила ее тебе. Это сделал ее адвокат.
– Ее адвокат? – в унисон спрашиваем мы с Мишей.
Папа кивает, вид у него очень встревоженный.
– Она умерла около месяца назад, и, наверное, в доме престарелых обнаружили коробку с твоим именем. Адвокат, который занимался ее завещанием, звонил мне и искал тебя, чтобы отправить вещи.
Она умерла? Я слегка шокирована и испытываю печаль, что странно, потому что я никогда не говорила с этой женщиной. Но все же она была моей бабушкой.
Не знаю, как на это реагировать: я ведь совсем не знала ее, и мне от этого немного грустно. Я даже на короткую секунду задумалась о знакомстве с ней, когда прочитала ее записку в коробке, а теперь такая возможность исчезла.
– Почему ты не предупредил меня? – спрашиваю отца, и Миша в попытках защитить придвигается ближе ко мне, будто чувствует, что должно произойти что-то плохое.
Папа достает сигареты из кармана пиджака.
– Потому что с тобой трудно говорить об этом... особенно о смерти и некоторых людях.
– О моей бабушке?
– И о твоей матери ... это коробка с ее вещами, и я не был уверен, как ты отреагируешь или как я к этому…отнесусь.