— Что вы о себе, черт побери, возомнили? — Том с удовлетворением наблюдал, как ее щеки вспыхнули, она шумно задышала и сломала карандаш пополам. — Сядьте и перестаньте суетиться, — продолжал Том.
— Но…
— Вы пристаете ко мне, — вкрадчиво проговорил Том, — а она сидит тихо. — Лора наблюдала за ним в немом восхищении. — Ты будешь мне мешать? — строго спросил он.
Девочка отрицательно замотала головой.
— Видите? — обратился он к редактору.
Она все поняла. Все все поняли. Никто не сделал ничего такого, что бы прервало ход съемок, и менее всех — Лора. Она сидела словно мышка там, куда ее усадили, и молча следила за каждым движением Тома.
Зная, что Лора наблюдает за ним в ожидании, что он, по ее представлению, откусит от кого-нибудь кусок, Том полностью сосредоточился на модели. Предложить стилисту заняться прической Лоры было поистине гениальной идеей. Это удержало ее от стремления поправлять прическу модели после каждой смены костюма. И редактор, явно разделявшая мнение девочки, не шевелилась, пока Том не отснял последнюю пленку и не сказал:
— Готово!
Он выпрямился, расправляя плечи и внезапно осознавая, что работал без передышки более двух часов. Лора, уже с причудливой прической, была на том же месте. Он одобрительно кивнул ей и начал собирать аппаратуру.
Том уже почти закончил — закончил бы, если бы мог найти эту чертову крышку от объектива, — когда почувствовал, что рядом кто-то стоит. Он оглянулся. На уровне локтя на него молча смотрели зеленые глаза. К нему тянулась маленькая ручонка.
— Вы уронили это. — На ладошке лежала крышка от объектива.
Он взял, ожидая, что девочка тут же шмыгнет в сторону. Она не двигалась.
— Спасибо.
Она серьезно кивнула.
— Пожалуйста. — Она по-прежнему не двигалась, наблюдая за каждым его движением.
Закрывая сумку с камерой, он спросил:
— Больше не боишься?
— А я никогда и не боялась, — отважно заявила девочка.
Судя по ее поведению, с самого начала это так и было. Он в детстве был таким же — упрямым, непреклонным, о котором можно было сказать, что в нем больше храбрости, нежели разума. Том неуверенно улыбнулся.
— Мне не нравится, когда вы кричите. Не то чтобы я пугалась, но мама говорит, у меня… творческая натура.
— Творческая натура?
— Да. Я люблю придумывать разные вещи.
— Это точно, — подтвердил Том.
— Да. А потом рисую их. Карандашами и красками.
— Тебе нравится рисовать?
— У меня не всегда хорошо получается.
— А что получается хорошо?
— Плавать. И лазить по деревьям.
— И фотографировать чудовищ? — спросил Том с улыбкой.
На лице девочки тоже промелькнула улыбка и быстро исчезла, словно она не была уверена, можно ли ему доверять.
— Да, — ответила она решительно. — А еще дядя Хью сказал, что я смогу играть в бейсбол.
Дядя Хью? Мужчина сестры до Энтони? Или это один из моряков Николь? Он не мог припомнить, но понимал, что не стоит задавать этот вопрос Лоре. Никогда еще ему не приходилось вот так беседовать с ребенком.
— А ты умеешь обращаться с битой?
Девочка кивнула.
— Правда, не очень хорошо.
— Если будешь тренироваться, будет получаться лучше.
— Больше всего мне нравится плавать.
— Может быть, мы как-нибудь пойдем поплавать.
— Мы ходили плавать с Ники и дедушкой.
— С дедушкой? — удивился Том.
— Ну, с дедушкой Ники. Но он разрешал мне так его называть.
Том вспомнил, как дед одного из его названых братьев предложил называть его так, как зовет внук. Том отказался. Зачем? Ведь все равно он скоро умрет. Сейчас он подумал, что напрасно упрямился, потому что, когда Лора сказала: «Он умер», голос ее прозвучал печально.
— Я знаю, — ответил Том. — Жаль.
— Он был самый лучший дедушка в целом мире. Николь так говорила. Она жила у него. У нее тоже не было папы. И мамы.
В конце концов Николь оставили «самому лучшему дедушке в целом мире», а не дяде, который не умеет обращаться с детьми и не желает учиться. По лицу Лоры Том понял, что ее мысли близки к его собственным. Он почувствовал укол совести за то, что грубо обращался с девочкой. Видит Бог, она не виновата, что от ее матери мало толку и что, к несчастью, он единственный родственник.
— Я хочу есть, — сказал Том, выпрямляясь. — А ты?
— Немножко.
— Как ты относишься к пицце?
— Хорошо.
— Тогда идем. — Том подхватил свою сумку. — Может быть, потом мы пойдем плавать.
Таким образом, из них двоих Лора оказалась самой смелой. Она продемонстрировала это, подав Тому крышку от объектива. У шестилетнего ребенка нашлись силы, чтобы взглянуть реальности в лицо, и это заставило Тома перестать думать только о себе.