Девочка кивнула.
— Там можно купить продукты?
Она кивнула еще раз.
— Тогда иди оденься и проводишь меня, мы купим и ветчину, и яйца.
Девочка подхватила братца, и они быстро исчезли за дверью. Мэгги проверила содержимое буфета и полок. Пусто. Банка консервированных бобов, еще одна — с горошком, полбанки сливового джема, пачка маргарина — вот и все. Еще удалось найти полбатона белого хлеба. В ящике за окном с полкило сосисок. Это мы трогать не будем, решила она. Потраченные пара шиллингов могут оказать ей более ценную службу.
Через несколько минут явились ребятишки — неумытые и непричесанные, но переодетые. Девочка надела ситцевое платье, которое давно было пора постирать и подштопать, кофту с продранными локтями, а мальчик — длинные шорты и свитер с множеством затяжек. Обуты оба были на босу ногу.
— А ты что же не оделась? — упрекнула девочка Мэгги.
— Один момент.
Мэгги поднялась наверх. Дорри по-прежнему спала. Мэгги зашла в ванную, умылась, зачесала волосы назад и спустилась вниз. Ботинки она надела уже внизу.
— Ты не бойся шуметь, — хриплым голосом, напоминающим контральто Марлен Дитрих, успокоила ее девочка. — Они спят как убитые.
— Как тебя зовут?
— Кэти. А он Билли, — ответила девочка и с надеждой спросила: — А ты наш новый жилец?
— Может быть. Посмотрим, — сказала Мэгги и как бы между прочим добавила: — А у вас много жильцов перебывало?
— Много, — равнодушно ответила Кэти.
Мэгги со своим цепким умом сразу кое-что скумекала.
— Итак, идем в магазин, — скомандовала она.
В магазине было буквально все. Мэгги взяла ветчину, дюжину яиц, хлеба, полфунта масла, банку мармелада, жестянку растворимого кофе и пакетик шоколадных конфет.
— Мама всегда покупает по воскресеньям газеты, — сказала Кэти.
— Какие?
Кэти взяла со стенда «Ньюс оф зе уорлд» и «Пипл».
— И давай Билли комикс купим!
Глазки и голосок у Кэти были сама невинность, но Мэгги распознала в ней родственную душу. Билли уже деловито выбирал «Денди» и «Беано».
Вернувшись в дом, дети каждый со своим комиксом мигом исчезли, а Мэгги пошла в кухню. Прежде всего, надо было вычистить газовую плиту, иначе готовить на ней было просто невозможно. Домашняя работа была Мэгги не в тягость. Она с ранних лет имела в доме свои обязанности. Работала она быстро. Поначалу мать относилась к этому с подозрением: быстро хорошо не бывает, говаривала она. Но к Мэгги это не имело отношения. Тщательно посыпав покрытую грязным жиром плиту порошком, она быстро очистила плиту. А заодно отскребла грязь с поверхности деревянного стола и вычистила сковородку, на которой собиралась жарить яичницу.
Привлеченные запахом, в кухню пришли ребятишки и уселись за стол, с нетерпением ожидая, когда она поставит перед ними еду. Оба мгновенно очистили тарелки и подобрали остатки кусочком хлеба. Потом намазали на хлеб мармелад.
— Ну как, сыты? — спросила наконец Мэгги.
Кэти кивнула, вытирая губы рукавом. Билли по своему обыкновению промолчал.
— Дорри проснулась, — объявила Кэти, осушив чашку с чаем. — Ей бы тоже чайку.
— А мама спит еще? Кэти взглянула на часы, стоявшие на полке.
— Еще только пол-одиннадцатого. Она раньше двенадцати не встает.
Они с Билли углубились в свои комиксы.
Дорри сидела в постели, накручивая волосы на развернувшуюся папильотку.
— А ты ранняя пташка!
— Привычка, — коротко ответила Мэгги, протягивая ей чашку.
— Ой, какая прелесть! Кэти говорит, ты их завтраком накормила. — В голосе Дорри прозвучало недоверие.
— Да, надеюсь, им понравилось.
— Еще бы! Еще бы не понравилось! Они яйца с ветчиной видят только в те дни, когда их папаша приносит денежки. А моя получка идет неизвестно на что. — Она подула на чай. — Рини страшная транжирка. Прокуривает массу денег, остальное тратит на газеты да журналы. Дети сами себе предоставлены.
— Тебе тоже приготовить завтрак? — спросила Мэгги, почуяв, что она на верном пути.
— Не отказалась бы от гренков с ветчиной.
— Пять минут, — ответила Мэгги.
Войдя в кухню, Дорри первым делом включила транзистор. Зазвучала музыка. Мэгги почувствовала прилив сил — музыкальный аккомпанемент сразу ее взбодрил. Заметив ее реакцию, Дорри согласно кивнула:
— Я тоже люблю «Бич Бойз».
Ей было невдомек, что Мэгги слышит эту группу впервые в жизни. Она села за стол и уткнулась в газету.
Стоя у плиты, Мэгги наслаждалась звуками музыки, столько обычными для Дорри, как ни в чем не бывало читавшей газету, прихлебывая чай. Для них это в порядке вещей, думала Мэгги, но для нее атмосфера дома, в который она попала, была диковинной. По воскресеньям у них знали одно — церковь. Утром, днем и вечером. В эти дни в доме стояла еще более глухая тишина, чем в будни. Сейчас музыка будоражила ее. Нормой жизни под родительским кровом была тишина, родители почти не разговаривали ни с ней, ни друг с другом. Эту обстановку можно было бы назвать монастырской, если бы родители даже монастыри не считали вместилищем разврата.