И вот ничего этого не будет. Она окажется одна-одинешенька. Даже без Рини и Дорри. Переехав в Брикстон, она прервала с ними связь. Сестра не поощряла общения с внешним миром. Надо будет написать Рини, подумала Мэри, поблагодарить за помощь. Все-таки это она помогла мне найти этот благословенный уголок.
Единственным человеком на всем свете, с которым Мэри поддерживала связь, была мисс Кендал. Она писала ей лживые жизнерадостные письма, указывая адрес «очень почтенного пансиона», где она якобы снимала комнату, что имело очень приблизительное отношение к действительности.
Мысль о том, что в эту минуту ей нужно будет проститься с этим уютным гнездышком и оказаться один на один с жестоким холодным миром, вызвала у Мэри панический ужас. Ей захотелось умолить хозяйку не гнать ее, оставить кухаркой, уборщицей, кем угодно, только не гнать прочь. «Это» никак не хотело выходить на свет Божий, вдруг подумала она, так и мне не хочется покидать это теплое, безопасное, уютное гнездышко…
Но «это» было не в силах заставить события развиваться по своему желанию, и она не может. Пришел час выходить в большой мир.
— Вот возьми. — Сестра Блэшфорд протянула ей белый конверт. — Это знак признательности благодарных тебе людей.
Мэри вспомнила совет, который дала ей уезжая Пэт, вскрыла конверт и пересчитала деньги. Бумажки были довольно замусоленные. Двести фунтов. Она подняла удивленные глаза на миссис Блэшфорд.
— Обычная для таких случаев сумма, — ласково сказала та.
Интересно, правда ли это, подумала Мэри. Но это было больше, чем она ожидала. Теперь она была материально обеспечена на некоторое обозримое будущее.
— Спасибо, — поблагодарила она, пряча конверт. Одну фунтовую бумажку она переложила в кошелек. Мне здорово повезло, говорила она себе, обрадованная неожиданно свалившейся на нее удачей. Пойди я в один из этих официально зарегистрированных приютов, мне бы ни гроша не обломилось.
Сестра Блэшфорд подыскала ей временное пристанище. Она знала, что Мэри не вернется в Кэмден-таун, и в отличие от других ей просто некуда податься.
— Одна моя бывшая пациентка сдает у себя в доме комнаты за очень умеренную плату. Это на север от реки, недалеко от того места, где ты жила в октябре. Ты в Белсайз-парке никогда не была?
— Нет.
— Это к северу от Кэмден-таун, ближе к Хэмпстеду. Очень милый район Лондона, там есть, что посмотреть. Если не захочешь, можешь не ехать, но там вполне можно остановиться, пока не найдешь что-нибудь подходящее.
— Спасибо, — едва выговорила Мэри. К горлу подступил комок. Может, сестра Блэшфорд и эксплуатирует бедных девушек-детопроизводительниц, но она очень добра и отзывчива.
— Такси довезет тебя до Стоквелла. Оттуда на электричке доедешь до Белсайз-парка. Вот тут, на карточке, написано, как найти нужный тебе дом.
Она, как всегда, продумала все до мелочей, подумала Мэри.
— Теперь все позади, — сказала сестра Блэшфорд. — Советую тебе не тащить с собой груз воспоминаний. А теперь ступай наверх и собери вещи. Такси приедет через десять минут.
В комнате была одна Беверли, с Ширли они распрощались, когда та уходила утром на работу.
— Жаль, что не я уезжаю, — мрачно сказала ей Ширли. — Бог знает, кого нам подселят. Хотя хуже, чем наша Бев, уж, верно, не будет. Правда ведь? — с надеждой переспросила она.
Беверли лежала на кровати, заваленной мягкими атласными подушками с кружевной оторочкой — ее собственное приобретение, — и, высунув от напряжения кончик языка, старательно покрывала лаком палец на ноге. Она не проявила ни малейшего интереса к отъезду соседки. Она всегда была так поглощена собой, что до остальных ей не было никакого дела. Беверли даже не повернула головы в сторону Мэри, когда та выходила за дверь. «Плевать мне на тебя», — подумала Мэри, в последний раз спускаясь по застланной красным ковром лестнице.
По традиции сестра Блэшфорд сама проводила отъезжающую до такси.
— Шоферу заплачено, — сказала она, когда они вместе шли по дорожке. — Не забыла, где надо сделать пересадку?
Она криво усмехнулась и, помолчав, добавила:
— Я надеюсь, все обошлось не так уж плохо?