Алексей взял у нее полотенце.
— Спасибо! Я на реке умоюсь.
Сбежал по пологому спуску к воде, снял гимнастерку и тельняшку и долго стоял, любуясь резвой стайкой мальков. Желтовато-серенькие, под цвет донной гальки, они застыли на мелководье, удерживаясь на течении незаметными глазу взмахами крошечных плавничков, потом все разом стремительно соскальзывали в темную глубину и почти тут же появлялись снова… А может быть, это уже другая стайка подплывала к берегу погреться на теплом солнышке?..
«Житуха!» — подумал Алексей.
Да что на самом деле, разве ему светит не это же солнце!
Присел на корточки и полными пригоршнями швырял в лицо, на грудь, на голову свежую с чистым речным запахом воду.
На столе его ожидала сковорода с не угомонившейся еще пятиглазой яишницей.
— Может, стопочку вам? — предложила хозяйка.
Алексей решительно отказался.
— Это хорошо! — одобрила хозяйка. — Смерть не люблю, кто опохмеляется. Не в пользу идет — не пей! У меня Василий Демьяныч тоже с утра нипочем в рот не возьмет.
Алексей убедился, что Василий Демьяныч слов на ветер не бросает.
За ночь баржу с тесом разгрузили и подвели к двухсотке с дизелями. Теперь они стояли рядышком. А между ними втиснулся плавучий кран с тупо обрезанными носом и кормой. Длинная журавлиная шея крана ритмично поворачивалась, словно бы он заглядывал то в один трюм, то в другой. И ящики с оборудованием — то, что Василий Демьяныч вчера пренебрежительно назвал мелочью, хотя в каждом из них была не одна сотня килограммов веса, — легко переносились по воздуху, перекочевывая из одного трюма в другой.
— К обеду перегрузим, — сказал Василий Демьяныч Алексею. — Пришлось поднажать. Начальник базы распорядился, на вторую баржу еще пятьдесят тонн. Так что придется спускать ее на главный причал к центральным складам. Потому и торопимся.
— Какие еще пятьдесят тонн! — вскипел Алексей. — Ничего не возьму. Пошел он к дьяволу, толстопузый!
Василий Демьяныч усмехнулся.
— Кому толстопузый, а мне прямое начальство. А ты не психуй. К вечеру все равно успеем. И осадка у нее будет не больше, чем у двухсотки.
Но Алексей не мог смириться. Выручать этого брюхана. Еще не хватало! Проспал зимний завоз, теперь норовит в рай на чужом горбу.
— Ни одной тонны не возьму!
— Тогда вот что, товарищ Ломов, — сказал Василий Демьяныч совершенно официальным тоном. — Разговаривайте с начальником базы сами. Телефон в моем кабинете. Вот ключ.
Разговор получился короткий и вовсе не такой, как предполагал Алексей.
Не дослушав до конца даже первую фразу, начальник базы рявкнул в телефон:
— А вы кто такой?
— Начальник каравана. — И тоже закричал в трубку: — У меня приказ начальника строительства! И вы не командуйте!
— Здесь я начальник! — спокойно, но жестко ответил тот. — Явитесь лично и предъявите документы. Начальнику пристани я уже всыпал за самовольничанье. Немедленно ко мне!
И положил трубку.
Алексей тоже швырнул трубку.
Но пока спускался по крутой лестничке, немного остыл.
Здесь горлом не возьмешь, не говоря, что все Демьянычу на шею. И так подвел хорошего человека… Нет, надо идти к пузану.
Василий Демьяныч спрятал усмешку в усы.
— Стало быть, немедленно?.. Ну что ж. Садись на катер, быстрей добежишь. Семьдесят, крайний случай, восемьдесят тонн бери, больше не соглашайся.
Чтобы добраться до района центральных складов, где помещалась контора перевалочной базы Порожгэсстроя, надо обогнуть длинный плоский остров, отделяющий затон от ходовой протоки.
Старенький катер, дрожа от натуги всем своим тридцатисильным нутром, поднимался против воды, прижимаясь к самому берегу. Алексей, придерживаясь за короткую носовую мачту, дотянулся до свисающих с берега ветловых ветвей и сорвал горсть узких, подбитых серым пушком листочков. Но то и дело катеру приходилось принимать в реку, огибая препятствия. Река стремительно смывала остров. Отсекала и опрокидывала многометровые ломти берега вместе с растущими на нем ветлами и кустарником. И под берегом торчали из воды судорожно переплетенные корни и стволы с оголенными безжалостной водой ветвями.
Ровно стесанный берег отступил вглубь, образуя подкову бухты. Видимо, когда-то это было озерко посреди острова. Берега бухточки, зеленея сочной травой, полого спускались к воде. Раскидистые старые ветлы тесным полукольцом обступили бухточку. В синем зеркале тихой воды плавилось горячее летнее солнце.