— Нет, — спокойно возразил начальник строительства, — менять расценку за кубик полномочий не имею. Да и вам эта копейка ничего не даст. Могу сделать другое. С сего числа ввожу на погрузке и вывозке суглинка прогрессивку. И это все, что я могу сделать. Дождь отменить не могу. Остальное за вами.
К концу смены заявилась чернявенькая девушка из планового отдела, обошла все экскаваторы и в каждой кабине прилепила листок с новыми прогрессивными расценками.
— Это что за поминальник? — спросил Алексей.
— Прогрессивка! — сердито ответила девушка. Она была недовольна, что отправили ее под проливным дождем месить глину. Подумаешь, неотложное дело!
Алексей быстро пробежал глазами по табличке.
— Только-то!
Он понял сразу, что прогрессивка «крутая», и отозвался пренебрежительно, лишь чтобы позлить чернявенькую.
— Мало! — негодующе воскликнула девушка. — У вас теперь не карьер суглинка, а золотые россыпи! Балуют вас. Посадить бы тебя на мои семьсот сорок!
— Никак невозможно! — с достоинством возразил Алексей. — Я ведущая фигура на строительстве!
— Ведущая! То-то и уселись на черепаху. Молчал бы в тряпочку!
Вечером, на стыке между сменами, экскаваторщики седьмой бригады обменялись мнениями.
— Начальник слово сдержал, — сказал Анатолий Груздев. — Дело за нами.
— Мы работы не боимся, был бы харч! — весело поддержал Алексей. — Такой прогрессивочки, браточки, я лично сроду не видывал.
— Разве в этом главное? — упрекнул его Груздев.
Алексей не мог оставить за кем другим последнее слово.
— Одно другому не мешает. Ты мне агитацию не разводи! Меня уже начальник сагитировал. В общем, кто как, а я, кровь из носу, меньше двух норм не согласен!
— Давай хоть три. Кто тебе запрещает?
— Вот это разговор!
Работали и до этого на совесть. Но теперь, кроме всего прочего, раскалила, можно сказать, спортивная злость. Надо было доказать и начальнику, и всей стройке, и самим себе (и это, пожалуй, главнее всего), что не зря положился на них начальник строительства, не зря выдал такую шальную прогрессивку, а дал ее стоящим ребятам.
Дожди по-прежнему лили каждый день. К ним уже привыкли. Больше того, они подсознательно воспринимались как досадное, но непременное условие этого отчаянного состязания.
Ни один машинист, закончив смену, не уходил сразу домой. Вместе со сменщиком осматривали машину, наполняли масленки, если надо, ремонтировали. На этот случай у каждого в кабине хранился запас деталей.
В середине месяца заболел сменщик Алексея. Шесть суток, пока тот выздоровел, Алексей работал по две смены. Посланного механиком подменного не принял. Пока привыкнет к этой глине, угробит машину.
И вот отчаянный штурмовой месяц позади. Что надо было сделать, сделали. Пришли в цеховую контору получать зарплату.
Никто не подсчитывал, сколько же причитается с учетом необыкновенной прогрессивки. Не до подсчетов было. Знали: сработали хорошо, получка должна быть звонкая. А сколько?.. На то есть в конторке бухгалтер, седенький Иван Пименович, и при нем еще три девицы. Они подсчитают…
Пришли сразу всей бригадой и заполнили всю тесную конторку.
Иван Пименович поправил очки на востреньком, длинном, как у кулика, носу, пододвинул ведомости и для порядка спросил:
— Какая бригада?
— Седьмая непобедимая! — крикнул Алексей.
Все три бухгалтерские девушки весело рассмеялись и одарили шутника приветливыми взглядами. Конечно, никакой корысти ни одна из них в этом деле не имела, но приятно же посмотреть на парней, которые столько заработали!
Ведомость составлена по алфавиту. Первым получал Анатолий Груздев.
Иван Пименович поставил синим карандашом птичку и сказал:
— Расписывайтесь! Сумму прописью!
Но Толя Груздев не торопился.
Он долго рассматривал цифру, выведенную в графе «к выдаче на руки», потом посмотрел еще раз, точно ли против его фамилии эта цифра, и отодвинул ведомость.
— Неправильно подсчитано!
У трех девиц, наблюдавших внимательно за ним, округлились глаза.
А Ивана Пименовича едва не хватил удар. Он ткнулся в ведомость, словно хотел клюнуть ее длинным своим носом, потом резким жестом сдвинул очки на лоб и уставился на Груздева.
— Ты что! — Он задыхался от возмущения. — Несытые твои глаза! В два раза больше начальника стройки!.. Девять тысяч! И все мало!..
— Зря, папаша, шумишь, — спокойно сказал Толя Груздев. — Я не сказал — мало. Я говорю — неправильно подсчитано.