К тому же у него обнаружились недюжинные пробивные способности.
Сам Сенотрусов не смог договориться, хотя дошел до начальника управления Воздухофлота. Временный аэродром на Порожной не принимал тяжелых самолетов. А в АН-2 крупно габаритные детали не запихаешь.
Алексей надел парадную гимнастерку с орденом Александра Невского и пошел к командиру отряда транспортных самолетов.
Поговорили по душам, по-фронтовому.
Командир отряда пришел к начальнику аэропорта и сказал:
— Принимайте груз. Сам отвезу.
Начальник порта отказался наотрез. Не имеет он права отправлять в Порожную тяжелые самолеты. Не того класса аэродром.
— Я всю войну в партизанские тылы летал. Знаешь, на каких пятачках садился?
— То война! — возразил начальник аэропорта.
— И тут боевая задача. Одним словом, ты меня не первый день знаешь. Если говорю — можно, значит, можно. Сам полечу.
Начальник порта знал командира отряда не первый день. И крупногабаритные грузы были доставлены в Порожную.
Сенотрусов доложил Кравчуку все, как было: самому ему не удалось, а Ломов сумел. Кравчук телеграфировал: благодарность в приказе и премию — месячный оклад.
Гимнастерка с орденом стала у Алексея спецовкой. Сенотрусов поручал ему улаживать все дела с отделом перевозок, с экспедиторами и транспортными конторами. Где не срабатывали орден и фронтовая солидарность, выручал коньячок.
Все чаще и чаще Алексей возвращался домой под хмельком. Фиса ни разу не попрекнула его, но неловко было встречаться с нею глазами.
— Ну что ты, на самом деле! — оправдывался он. — Не с гулянки пришел. Такая работа!
Не сразу понял, что самому можно и не пить: обиды никому не будет. Сам бы не понял, надоумили.
После очередной удачной отгрузки экспедитор транспортной конторы, рослый бритоголовый парень, передал Алексею накладные и, щелкнув по горлу, сказал:
— Пересохло!
— Завтра… — пообещал Алексей.
— Грузили сегодня.
— Понимаешь, не могу я сейчас. Некогда…
Бритоголовый усмехнулся нагловато:
— Могу сам один, за твое здоровье.
Алексей вынул бумажник и отсчитал ему полсотни. И в первый раз шевельнулась мысль: ладно ли делаю?.. Впрочем, быстро себя успокоил: на елку влезть да не ободраться! Такая работа…
Работа так захватила Алексея, что даже рождение сына прошло как-то неприметно. Спохватился только, когда приспело время везти Фису в родильный. Отвез на «волге», и передачу каждый день носил, и домой привез тоже на «волге». Но сходить в загс, зарегистрировать рождение сына, так и не нашел времени.
Фиса спросила:
— Какое имя дадим?
Ответил безразлично:
— Не знаю…
Пришел он в этот вечер раздраженный. Срывалась отгрузка. Выпил две бутылки, а против обещанного недодали шесть контейнеров.
Потом уже спохватился и попытался загладить свою черствость шуткой:
— Не имею полномочий. Если бы дочь, отцу выбирать имя. А сыну — твоя воля.
Фиса ничего на это не ответила.
На другой день сходила в загс сама. Записала имя сыну: Анатолий.
Алексей не подал виду, что задело.
Сказал только:
— Думал, Юрием назовешь.
— Почему Юрием?
— Имя красивое.
На Порожную поехали даже не весной, а в начале лета. Май месяц выдался холодный, и ехать с грудным ребенком на Крайний Север, где в эту пору, надо полагать, еще холоднее, Фиса решительно отказалась. Да и Алексей не настаивал. Он приспособился к новой работе и не очень торопился сесть снова за рычаги. Сенотрусову шустрый и пробойный помощник тоже был не лишний.
По всем причинам торопиться с отъездом не было повода.
Выехали в начале июня. Ехали сперва поездом, потом пароходом, и самую большую по расстоянию и самую короткую по времени часть пути летели самолетом.
Приехали на Порожную в самое хорошее время, в пору белых ночей.
Сперва Фиса и уснуть не могла. Как ни завешивай окна, все не ночь. Да это и на руку пришлось. Некогда отсыпаться, обживать надо новое гнездо.
К их приезду на Порожную в поселке только начали прокладывать первую улицу. И на первой улице, врезанной в пологий склон распадка, собраны были первые пять щитовых домиков. Каждый в две квартиры. Всего жилья на десять семей. А рабочих на стройке было уже близко к тысяче. Большинство одиночки, но были и с семьями. Ютились в длинных брезентовых палатках с круглыми, как судовые иллюминаторы, оконцами.