— Пусть будет у тебя все хорошо, Леша!..
С аэродрома до поселка Алексей дошел пешком. Можно было уехать с машинами, поданными под груз, но Алексей не хотел встречаться ни с кем из знакомых, пока не побывает дома, не поговорит с Фисой, не выяснит всего и не решит, как жить дальше?..
И в поселок спустился не по главной улице, а обошел стороной, мимо гаражей, по краю низкорослого, оттесненного человеком леска. Узеньким проулком вышел на свою улицу.
И остановился в нерешительности.
Налево — свой дом, направо — дом, в котором живет Шилишперов. Куда вперед пойти?..
На улице было светло, почти как днем, хотя солнце давно уже село. Домики-близнецы смотрели на улицу темными окнами. Во всех домах уже спали. Алексею показалось унизительным в двух шагах от своего дома заходить ночью в чужой. И он уже двинулся к своему, но сзади него звякнуло окно, и знакомый, со ржавчинкой голос Шилишперова окликнул его:
— Алексей Иваныч, заходи!
У Шилишперова Алексей пробыл недолго. Столько времени, сколько нужно, чтобы распить с разговором поллитровку.
И вполне достаточно, чтобы замутить душу.
— Конечно, баба не колодец, не вычерпаешь, — сказал ему Шилишперов, кривя губы, — ну все же… на мой характер…
И до хруста в суставах стиснул крупный волосатый кулак…
На крыльце Алексей остановился, словно собираясь с силами, потом хватил три раза наотмашь по застонавшей двери.
— Кто там? — спросила из сеней Фиса.
— Кого не ждешь!
Быстро прошел мимо нее в комнату. Швырнул сидор на пол. И, едва Фиса перешагнула порог, спросил с хмельной улыбочкой:
— Другого ждала? Чего смотришь? Наведывались к тебе друзья мои? Приходили? Все приходили? Убить тебя мало, стерва!
Рванулся к ней и тут же, будто ткнувшись в стену, отпрянул.
— А ну тебя к такой матери!.. — Круто повернулся и выбежал, во всю силу шваркнув дверью…
Часть третья
ТО, О ЧЕМ АЛЕКСЕЙ НЕ ЗНАЛ
Глава пятнадцатая
КАК ЖИТЬ ТЕПЕРЬ?..
Фиса не обратила внимания, что адрес написан чужой рукой. Торопливо вскрыла конверт и чужие слова: «Здравствуйте, Анфиса Степановна!» — напугали ее. От Алексея так долго не было писем…
Читала и читала короткое, на одной страничке письмо…
«Лешенька!.. Что ты наделал!..»
Не слышала и не утирала слез, а они капали на страшный листок и расплывались по нему синими пятнами… «Вот и оборвалась тропка… и впереди черная яма… Куда податься?.. Как жить?.. Как не хотела ехать сюда… не хотела, чтобы уезжал он на это проклятое золото. Чуяло сердце… Чуяло, а что, что в том?.. Не загородила ему дорогу… Леша, Леша!.. Для нас хотел сладкой жизни добыть… Леша! Да как ты не подумал, зачем нам та ворованная сладость!.. Или мы без куска сидели… Леша!..»
Не сразу услышала, как проснулся и заплакал Толик. Взяла его на руки, ходила из угла в угол, как слепая натыкаясь на стулья, а слезы капали на мягкие русые волосики…
«Уехать, уехать, пока никто не знает. Пока еще можно смотреть людям в глаза. Пойти к Елисею Назаровичу. Он поможет…»
Быстро одела Толика, плеснула горсть воды на заплаканное лицо, оделась и, словно обессилев, опустилась на стул.
«Стыдно… До чего же стыдно! Господи, неужели всю жизнь теперь бояться людей?..»
Сперва хотела идти в контору с сыном, потом подумала: может быть, ждать придется долго — и отнесла Толика к соседям, — старушка, Васильевна, всегда дома.
— В магазин собралась? — спросила Васильевна, выпрастывая Толика из стеганого одеяльца.
— В контору сходить надо, — ответила Фиса. — Я быстро постараюсь…
— А я думала — в магазин, так взяла бы мне пачку соли. Хватилась, а соли и нет.
— Я зайду в магазин, — пообещала Фиса, торопясь уйти от вопросов.
— Не надо, — возразила Васильевна. — Вовсе в другой конец. У тебя и так делов, кругом одна.
И, конечно, задала вопрос, которого Фиса так боялась:
— Лексей-то скоро возвернется?
Фисе показалось, что старушка посмотрела на нее как-то особенно пристально.
— Скоро должен приехать.
И, чувствуя, как краснеет, стыдясь своей бесполезной лжи, заторопилась и уже с порога повторила:
— Я зайду в магазин…
На улице вихрилась легкая метель. Порывы снежного ветра царапали лицо и пробивались под пуховый платок. Но настоящего мороза уже не было, чувствовалось приближение весны. И светло на улице было, как в декабре в самый полдень.
Фиса так ждала этой весны. Приедет Леша… Толик уже не грудной, можно с ним и в лес, и на реку… А потом поедут все вместе в далекие края… Весна начиналась для нее приездом Леши… И вот долгожданная эта весна обернулась самой лютой в жизни стужей. И казалось, что летнего тепла и света уже не будет больше никогда…