— А тебе?
Он махнул рукой:
— Я без вина пьяный…
Глава двадцать четвертая
БОЛЬШЕ НЕ ПОВСТРЕЧАЕМСЯ…
Алексей проспал остаток ночи и большую часть следующего дня.
Не слышал, как счалили караван и отплыли. Не слышал, как Варька подсаживалась к лежащему рядом Роману и разговаривала с ним. Не проснулся даже, когда они громко заспорили между собой.
Роман решил сразу же ехать обратно на базу катером Василия. Варька настаивала, чтобы остался в Порожной, вылежался в больнице. Роман возражал, говорил, что чувствует себя хорошо, а не встает только потому, что все равно делать ему нечего, раз теперь он безлошадный.
— Одного тебя такого не отпущу, — сказала Варька. — Поеду с тобой.
— А он… отпустит? — усмехнулся Роман и кивнул на спящего Алексея.
— Невенчанная, — ответила Варька.
— Ты же любишь его, — сказал Роман.
— Никого я не люблю, кроме самой себя, — с сердцем ответила Варька и отвернулась.
Алексей проснулся и по солнцу, которое уже прикоснулось к вершинам тонкостволых елей, тесно растущих по самой кромке высокого обрывистого берега, догадался, что день клонится к вечеру.
Упрекнул Романа:
— Хоть бы разбудили!
— Спи на здоровье! Старик сказал, за тем мысом Олений Ручей. А там до стройки рукой подать.
— Да, — подтвердил Алексей, — от Оленьего километров тридцать, не больше.
Он вспомнил, что до устья Оленьего Ручья проложена дорога. Можно сегодня же добраться до стройки, если подвернется машина. К ночи можно успеть домой.
Алексей представил, как он поднимается на голубое крылечко, как постучит, как, раздвинув занавески, с терраски выглянет в окно Фиса, как обрадуется ему…
Обрадуется?.. То-то много ей радости было от него… Сможет ли простить? Не так, чтобы для виду, а всей душой простить… Не одна вина перед ней. Весь в винах, как шелудивый в струпьях. Струпья усохнут и отвалятся, а обиды как забыть?..
Нет, не по силам ему сейчас встреча. На людях легче…
Когда пристали к берегу в устье Оленьего Ручья, Василий подвел катер к барже и окликнул Алексея:
— Довезу тебя.
— Спасибо. Утром.
— Гляди. А то еще дотемна успеем.
К ручью полого сбегала зеленая лужайка. Все обрадовались свежей травке. А то, сколько шли вверх по Порожной, где ни сойдешь на берег, все только песок да камни.
Полянка была невелика. С трех сторон ее окружал густой, словно сеяный ельник. Невысокие, четырех-пяти-метровые деревца, каждое чуть потолще бильярдного кия, росли так часто и так тесно переплелись ветвями, что между ними нельзя было протиснуться ни человеку, ни зверю. Кое-где между елями в такой же тесноте тянулись вверх тощие березки, белые стволы которых резко выделялись на фоне темной, почти черной хвои. Между комлями лилово-коричневых стволов, среди зелени травы, светились огненные чашечки жарков. А над синевой реки и над темными вершинами елей громоздились ржаво-бурые скалы, подпирающие голубое безоблачное небо.
Конечно, развели неизбежный костер. Мужики разлеглись на траве и закурили, а Варька сновала, как челнок, между костром и кухней.
— Хороша полянка! — сказал Степан Корнеич. — Как раз угодила ко времю. Последний вечер мы сегодня вместях…
— На прощанье угощу вас вкусненьким, чтобы долго помнили, — подхватила Варька и снова побежала на баржу.
— До чего старательная девка! — похвалил Степан Корнеич. — Минуты не посидит без дела. И уважительная! Ты скажи, как о родных печется!
Алексей поймал себя на горькой усмешке. Он хорошо понимал, что Варька хлопотами крадет время у невеселых дум. И позавидовал ей… У него не было под руками работы, за которой можно укрыться…
Пироги с картошкой, которые Варька ухитрилась испечь на костре, пришлись всем по вкусу. Тем более что Алексей и сегодня разрешил Варьке выдавать без нормы. И сам выпил вместе со всеми.
Ровно в восемь часов утра Алексей был в приемной начальника строительства.
Секретарша Тоня обрадовалась ему, как родному.
— Наконец-то! Елисей Назарыч третий день вас ждет. Сейчас позвоню ему в котлован.
Кравчук еще с порога загрохотал:
— Явился, пропащая душа! Ну, проходи, докладывай! — и пропустил Алексея в кабинет впереди себя. — Все в целости?
— Нет.
Кравчук резко откинулся на стуле.
— Что случилось?
— Катер утопил на Малом Шайтане.
— А дизеля?
— Дизеля целы. Доставили.
— Чего же ты мне голову морочишь! — закричал Кравчук.
И тут же озабоченно спросил:
— Жертв нет?