Тело не слушалось меня, какую бы команду я не пыталась ему отдать. Меня окутывала полнейшая чернота, а тело не ощущало ни тепла, ни холода, ни сквозняков. Если добавить к этому невозможность открыть рот и произнести и звук, то все что мне оставалось — слушать чужие разговоры и запоминать.
— Я буду верить в это, как и вы доктор, но мне нужны подтвержденные ей самой факты, а не показания каких-то приборов.
— Теперь дело осталось за малым: погрузить ее в восстановительный сон и начать работать над ее мышечной тканью. У девочки должны быть не только голова, но еще и ноги, и руки… — голос отдалялся от меня, пока я уплывала в обещанное лечебное беспамятство.
Но я успела зацепиться за слова незнакомца про отсутствующие руки и ноги. Неужели сейчас их у меня нет?! Но ни испугаться, ни попытаться проверить я не успела — уснула, не сумев и пикнуть.
Второй раз я пришла себя в другом месте и даже смогла открыть глаза. Замечательное состояние, когда ты видишь и можешь вдохнуть, ощутив стерильность, от которой затрепетали рецепторы. Непривычный цвет стен был первым, на что я обратила внимание. Канареечно желтый перетекал в темно зеленый и обратно. Если я в больнице, то она явно странная. Или у их маляров проблемы со зрением.
— Приветствую Вас. Я рада, что вы снова с нами, — раздалось из угла комнаты.
Переведя туда взгляд, я увидела, что там сидела непривычно зеленая женщина. Она практически сливалась с интерьером.
— Добрый день, — обескураженно ответила я ей.
В голове билась мысль, что тут нет никаких проблем с цветом, а проблемы лишь в моей пострадавшей голове. На этом фоне мой глухой и скрипучий голос был мелочью. К нему я привыкну, а вот к подобному дальтонизму привыкать не желаю.
— Сейчас очень раннее утро. В клинике почти никого нет, но я могу ответить на все ваши вопросы, — девушка подошла ближе и улыбнулась, показав мелкие острые зубы. — Меня зовут Сорта, и я буду вашей личной сиделкой до тех пор, пока вы сможете самостоятельно ходить, есть и помогать себе в прочих естественных мелочах. Стесняться меня не нужно, это мои профессиональные навыки.
— Буду рада, и поверьте, я не собираюсь отказываться от любой помощи. У меня нет на это пока никаких сил.
Улыбнувшись, я попыталась приподняться, но у меня ничего не вышло. Тело меня не слушалось совсем. К горлу подскочила тошнота от страха, что я парализованная развалина.
— Не нужно тревожиться, прошу вас! Успокойтесь и дышите спокойно. Все хорошо, — вскинула руки Сорта. — Вы только осознаете свое новое тело. На полную активацию большинства рецепторов потребуется, возможно, неделя.
— Семь дней слабости — это не много, — переведя дыхание, задумчиво произнесла я.
В это время сиделка подняла спинку кровать, нажимая на череду кнопочек на тумбе рядом со спинкой кровати, расположенной в моих ногах.
— Семь? Нет! В одной неделе десять дней. В одном дне тридцать часов. В месяце пятьдесят дней и пять недель. В году десять месяцев, — как само собой разумеющееся, произнесла зеленокожая Сорта.
Прибывая в растерянности, я только и делала, что кивала в ответ на ее слова. Но новые данные в голове не укладывались. Они шли в разрез с тем, к чему я привыкла.
Какие еще тридцать часов и десять месяцев?! Если я, и правда, в будущем, то сколько же я пропустила, пока была практически мертва?! Решив не впадать в очередной раз в паническое состояние, я сделала пару глубоких вдохов и медленных выдохов, а потом задала вопрос, повисший в воздухе.
— Сорта, скажи, пожалуйста, какая сегодня дата?
— Двенадцать тысяч сто семьдесят пятый год, шестой месяц двадцать третий день от начала отсчета! Конечно, с момента, как впервые мы вышли в космос, а не со дня сотворения первого обитаемого мира.
Звуки померкли, а какие-то приборы стали противно пиликать, явно регистрируя изменения в моем состоянии. Сорта забеспокоилась, пыталось меня вразумить словами, которые я не расслышала. Потом она схватила мою руку и нажала на какие-то точки на кисти. Напряжение схлынуло в один момент.
— Чего же вы так разволновались? Что я такого сказала? — обескураженно спросила моя сиделка, посмотрев мне в глаза с тревогой.
— Я умерла в две тысячи одиннадцатом году.
— Правда? — отступив к тумбе, Сорта стала что-то читать. — Ой! Признаю свою ошибку. Я не учла, что ваш мир использовал собственную аутентичную систему исчисления, пока был потерян, а также не успел пройти стабилизацию оси вашей планеты, приведя движения к стандартной норме наших систем.
— Потеряна кем?
— Вергенами. Это раса очень долго захватывала планеты и галактики, насаждая пригодные для жизни миры своим материалом. Высаживала на них выведенные формы жизни и контролировала их через представителей своего вида, живущих все время на планете, на тот случай, если потребуется коррекция. Но иногда происходили сбои. Вергенцы-наместники погибали, а вот новые виды продолжали развиваться самостоятельно. И судя по этим данным, вы жили именно в таком мире. Если пересчитать, исходя из новых данных, то для вас прошло менее тысячи лет. Не тревожьтесь, нагнать текущее время будет несложно.