Верхотуры взяли меня в кольцо. Они готовились выстрелить сеткой. Кто из них? Асанна странно захрипела, свист ветра в крыльях мешал услышать её дыхание. А если она на грани? Моя спина словно потеряла чувствительность, я не ощущал Асю.
Мой рёв оглушил меня самого. Из подвздошных пазух внезапно выскользнули гибкие ленты и обвили Асанну с двух сторон. В моём теле оказался странные змеи из моего же секрета, которые намертво спеленали Асанну. Теперь я мог, не боясь за неё, смело маневрировать. Сделав петлю, я снизился, точно зная, что Ася едва дышит на такой высоте.
Я покажу вам мастер класс по ведению боя от черного дракона. Меня больше ничего не удерживало от сумасшедших небесных горок. Я не знал страха, как не знал пощады. Скорость подобно ветру, удар — молотом по наковальне, когти — железные крючья. Я разметал верхотуров в считанные минуты. С оглушительным рёвом пронёсся над небольшой долиной, взмыл в облака и вспомнил об Асе. Как она? Вывернул шею и увидел, что она лежит без сознания.
Пролетев ещё немного, я снизился на каком-то горном лысом хребте, освободил Асю из пут, втянув плети в себя. Это произошло почти мгновенно. Ася безвольно наклонилась на бок и полетела на землю. Хвостом я сумел предотвратить удар о землю, извернулся, словно змея вокруг неё, наклонил голову к самому лицу, языком провёл от подбородка до лба. Жива? Асанна открыла глаза.
— Ты сумасшедший, — прошептала она, слабой рукой провела по моему носу.
От необычной ласки внутри глухо завибрировал драконий рык.
— Нам надо торопиться, — Ася нахмурилась, — ты до сих пор не можешь обратиться в человека.
Глава 11. Башня Ветров
Через три дня, прошедших без происшествий, ближе к ночи я приземлился на площадке около Башни Ветров и огласил округу громким протяжным рыком. Из стойла рядом никто не откликнулся, значит, там не было драконов. Асанна сползла со спины по крылу, с затаённой надеждой, вглядываясь в окна башни.
В одном из них зажегся огонь, мелькнула тень. Асанна беспокойно переступала с ноги на ногу, я не волновался. В Башне нас увидели и скоро выйдут. Мои зрение, слух обоняние фиксировало все детали наступающей ночи: влажный ветер с запахом речной тины и рыбьей чешуи, стук ветки об оконное стекло, крик ночной птицы, пронесшейся в вышине, надвигающуюся с севера грозу. Я чувствовал пространство вокруг себя так отчетливо, словно читал открытую книгу.
Дверь скрипнула, я повернул голову в сторону входа. На пороге стоял встрёпанный Мечислав Княжич. Он сделал к Асе несколько шагов, она пошатнулась, шагнула к нему навстречу и вдруг с рыданием впечаталась в грудь Мечислава. Он растерянно гладил её по голове, переводя взгляд с её макушки на мою громадную тушу.
— Что случилось? Это твой дракон?
Ася ничего не могла сказать, слёзы душили её.
— Я сначала подумал, что Гром, сейчас вижу — это не он. Мощный, красивый, просто чемпионская стать. Первый раз вижу такого.
Мне понравилась характеристика, данная мне отцом, я даже слегка одобрительно рыкнул. Асанна оторвала красное от слёз лицо, посмотрела на Мечислава.
— Это Добромир…, он не может обратиться…
— Что?! — Мечислав схватил Асанну за плечи, вгляделся в её лицо. — Не может быть!
Я неторопливо улегся на остывающие камни площади, поджав лапы, положил голову на землю. Сейчас Асанна долго будет убеждать Мечислава, что перед ним его сын. Но я ошибся. Через минуту Мечислав подошёл ко мне, взглянул в глаза.
— Добромир?
Я нехотя поднял голову. Мне больше нравилась короткая, мощная кличка зверя, как острый шип, пронзающий тело врага.
— Он отзывается на имя Мир.
— Мир? — повторил Мечислав. — Какой ужас…
Ужас? Только что Мечислав сказал, что я прекрасен.
— Что делать? Он не может трансформироваться обратно.
— Сколько дней он в теле зверя?
— Дней восемь.
— Как с ним общаешься?
— Разговариваю, он понимает.
Мечислав схватился за волосы знакомым жестом. В чем-то мы, действительно, были похожи. Он смотрел то на меня, то на Асанну, пытаясь уложить произошедшее в голове. Где-то в глубине шевельнулось чувство, что этот человек переживает за меня, он не чужой. Чувство угасло как огонек свечи, задутый ветром. Хоть я и старший сын, но для Мечислава стою на последнем месте. Сначала Эрвин, потом усыновлённый Клим, и в конце Добромир, так и не ставший родным.
У зверя нет чувства грусти, и понимание своего места в сыновней иерархии не откликнулось во мне неприязнью и болью. Всё так, как и должно быть. Поменялось моё зрение, восприятие звука, способность чувствовать объекты и вещи, словно я стал видеть их суть, но оставаясь человеком в душе, я наблюдал глазами зверя с холодным интересом.