На бреющем полёте, чуть не царапая брюхом землю, я летел в царстве цветущих яблонь. Ветер, который подняли мои крылья, поднял в небо ураган бело-розовых лепестков.
Они осыпали меня и Асанну с головы до ног, я хотел, чтобы лепестки прилипали к мокрым волосам, лицу, одежде моей любимой. Ася кричала от восторга и взвизгивала, наверное, когда белое облако залетало в рот.
Черный с золотым отблеском на чешуе я рванул к нашей ветхой лачуге, чтобы приземлиться в центре поляны. Я хотел бы сделать это в саду цветущих яблонь, но там не нашлось свободного пространства для дракона. Раз уж не судьба, то пусть наша история продолжиться там, откуда она по-настоящему и началась.
Асанна, хохоча, скатилась со спины по крылу, миг и я встал перед ней человеком. Она стояла словно в подвенечном платье, с ног до головы облепленная бело-розовыми лепестками яблонь.
— Ты сумасшедший, Добромир. Безумец!
Своим избранницам Светозаровы дарили фамильный перстень, который я когда-то отдал прохвосту — начальнику стражи, чтобы получить свидание с Соней. Но я ни о чём не жалел.
— Я люблю тебя, Ася.
Она разглядела сердцем, ощутила мою любовь гораздо раньше, чем я сам признал её в себе. Думаю, она могла бы смириться и прожить без этих слов в моей тени всю жизнь. Но я хотел сказать это вслух. Сложить последний пазл в нашей мозаике, сдать последний рубеж, преклонить колени перед моей мужественной девочкой.
— И буду любить всегда.
Её ответный взгляд, всего лишь взгляд пролился дождём на высохшую почву, отпечатался в каждой клетке моего тела, переродив их все до единой.
— Это самый счастливый день в моей жизни. Я так скучала без тебя.
— Мы не виделись всего несколько дней.
— Без тебя как без воздуха.
Наш… самый счастливый день. Один на двоих.
Я зарылся пальцами в её мокрые волосы с фатой из лепестков яблонь, оттянул их назад, чтобы соприкоснуться губами. Мой нежный поцелуй был клятвой, запечатлённой на устах. Подхватив Асанну на руки, не отрываясь от её губ, я вошёл в лачугу.
— Ты замёрзнешь в мокрой одежде
— Твоё огненное тело греет лучше печки.
Поставил Асанну на ноги, начал её раздевать, целуя шею, ключицы, сгибы локтей. Девушка тихонько стонала, вцепившись в мои плечи, чуть запрокинув голову.
Она сама выпуталась из рукавов рубахи, переступила ногами через штанины, мокрая одежда с трудом сползала с её тела.
Повернув Асю спиной, я начал расплетать её косы, от вида которых внутри зарождался пожар. В светлых волосах девушки с запутавшимися в них лепестками было что-то сакральное, магическое, заставляющее от простого прикосновения испытывать блаженство. Я пропускал пряди сквозь пальцы, высушивая и наслаждаясь их шелковистостью. Лепестки с лёгким шуршанием сыпались на пол. Дыхание сдавило от неистовой силы желания.
Её кожа плавилась под моими поцелуями, я как будто впервые почувствовал невероятную сладость её тела, вдыхал аромат луговых трав, напоённых ночным ветром, прилетевшим с заснеженных гор.
Асанна откликалась торопливо и жадно, распалялась за секунды от моих рук, поцелуев, касаний. Я любовался ею. Красивая, отчаянная, нежная. Моя. Потребность в ней усиливалась с каждым разом, как будто я годы не целовал свою женщину, соскучился до умопомрачения.
Асанна обмякла в моих руках, я уложил её на лавку, подмял под себя. Во мне кипело лишь одно желание — желание её тела. Я становился хищником, жаждал её, наслаждался ею, ликуя от того, что мои чувства взаимны.
Наш первый раз случился под действием животных инстинктов, тогда я подумал, что продолжения не будет. Это оказалось самообманом из прежней жизни. Притяжение тел было настолько сильным, что бред про одноразовую близость рассыпался обжигающими искрами.
Когда-то я свыкся с мыслью, что останусь один. Я дичал в своём придуманном мире, зарастал мхом и ряской, погружаясь в болото уныния и отчаяния. Но появилась Асанна, и моя душа отказалась слушать голос разума, выкинула меня из иллюзии разделённости, расцветив мир невероятными красками.
Я шёл к своей любви в тумане чужих шаблонов и собственных заблуждений. Моя девочка не отвернулась, не отреклась от меня, ничего не ожидая взамен, помогла изъять из моего сознания программу самоуничтожения.
Мы соединились в одно целое на узкой лавке. Стараясь не наваливаться всем телом, я проник в неё нежно и властно. Она отдалась мне так трепетно, что хотелось рычать в экстазе, сообщая всем о моей женщине. Мы соединялись снова и снова, мои губы плавили её язык, я горел от её прерывистого дыхания, подчинял, клеймил, пропитывал собой в самом первозданном смысле. Хищник, который обрёл свою пару.