Люсинда Бэрри, которую домохозяин только что выставил за дверь за просрочку квартплаты, которая окончила краткосрочные курсы «Готовим быстро», возглавляемые шеф-поваром по фамилии Флоренцо в Школе кулинарных искусств Сан-Франциско, которая завтра должна была впервые приступить к работе в качестве поварихи у очаровательного мужчины с гомосексуальными наклонностями в надежде, что он из вежливости не заметит того, что она умеет только кипятить воду и, что удивительно, взбивать очень вкусное джелато…
Эта самая Люсинда Бэрри стояла в дамской комнате, сиявшей полированным мрамором и золотом, в доме на Ноб-Хилл, смотрела на свое отражение и недоумевала, почему Судьбе было угодно сотворить все это именно с ней.
— Нет, я не могу, — шептала она зеленоглазой блондинке в зеркале.
Глупости, очень даже можешь, подбадривало отражение. Да и выбора у тебя нет.
Девушка, которая должна была по традиции выпрыгнуть из картонного торта, слегла с пищевым отравлением.
— Конечно, наша еда здесь ни при чем, — холодно заметил Флоренцо, когда «скорая помощь» увозила корчащуюся от боли девушку. Затем он нахмурился, оглядел учащихся кулинарных курсов, собравшихся для обслуживания вечеринки, которая должна была стать их выпускным экзаменом, и ткнул пухлым пальцем в сторону Люсинды. — Ты, — прорычал шеф-повар.
От ужаса она попятилась.
— Нет. Нет. Нет. Я не стриптизерка.
Флоренцо неприятно ухмыльнулся:
— Ты и не повар. По крайней мере, пока я не выдал тебе диплома…
— Мисс Бэрри!
Люсинда подпрыгнула от неожиданности, услышав стук в дверь.
— Мисс Бэрри, — требовательным голосом позвал шеф-повар, — что вы там копаетесь?
Девушка расправила плечи и посмотрела на свое отражение в зеркале.
Как же сложно поменять поварской наряд — колпак, куртку и брюки — на золотистую диадему, эфемерный бюстгальтер и подобие набедренной повязки!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Превращение из поварихи в стриптизерку обещало быть непростым, но она уже начала привыкать к трудностям.
Костюм был ужасен: какие-то клочки ткани, расшитые блестками.
Люсинда торжественно сняла с головы поварской колпак, расстегнула белоснежную куртку, сняла, снова застегнула и аккуратно сложила; за ней последовали брюки. Глубоко вздохнув, девушка взяла трусики-бикини и попыталась их натянуть. Малы! Этот крошечный кусочек ткани оказался ей не по размеру. Теплая волна надежды на спасение обдала девушку: не может же она, право слово, выпрыгнуть из торта в костюме повара. Если наряд стриптизерки ей не подходит…
Черт побери! Люсинда издала стон, посмотрев на себя в зеркало. Естественно, набедренная повязка не налезала — ведь она пыталась натянуть ее на белые хлопковые трусы.
Девушка едва не рассмеялась. Ну и вид! Очки в металлической оправе, бледное ненакрашенное лицо, волосы туго стянуты в пучок на затылке. Простенький хлопковый бюстгальтер и такие же трусы… а поверх них переливающийся лоскуток. Нечто среднее между Мэри Поппинс и певицей Мадонной.
Смеяться расхотелось. Люсинда стиснула зубы, стянула с себя трусы и надела набедренную повязку.
Мэри Поппинс, до свидания!
А что, смотрится совсем неплохо. Но и не хорошо. Впрочем, спереди все, что нужно, скрывает — и на том спасибо, — а вот сзади… Повернувшись к зеркалу спиной, Люсинда залилась краской: сзади присутствие трусиков практически не было заметно.
— Мисс Бэрри!
Дверь отскочила под ударом кулака Флоренцо. Девушка вздрогнула от неожиданности.
— Мисс Бэрри, вы что, не слышали меня?
Вас не услышишь! — с горечью подумала она. Такой крик поднял, даже ревущий в зале рок-н-ролл заглушил.
Нет, конечно, никто и не ожидал, что компания мужчин на мальчишнике станет слушать Моцарта, но неужели им нравятся эти песенки с примитивными текстами?
Неужели они не слышали про Шопена, например?
— У вас пять минут, мисс Бэрри! Пять минут!
Люсинда бросилась к зеркалу и пристально изучила свое отражение. Хлопковый бюстгальтер совсем не сочетался с набедренной повязкой. Или наоборот.
— Не время думать о глупостях, — отругала она себя.
Ей захотелось смеяться. Истерически. Такое уже было с ней — приступ безудержного хохота… на следующий день после похорон отца… когда его адвокат рассказал им с матерью правду…
Люсинда горделиво вскинула голову.
— Ты должна это сделать, — приказала она себе и сняла белый бюстгальтер, место которого заняли два блестящих кружочка, соединенные веревочками.