Мадди опустила глаза на неподвижный сверток у себя на руках. За несколько часов, прошедших после ее рождения, Грейс заплакала только один раз, но когда ей сменили пеленки, снова затихла и погрузилась в такой глубокий сон, что ее спасительница время от времени дотрагивалась до груди малышки, надеясь убедиться, что та дышит, и затем пережить очередной прилив облегчения.
— С ней все в порядке?
Мадди кивнула, гадая, понимает ли Ривлин, какие трудности им предстоят. Время от времени он принимался ворчать по поводу того, как неразумно было брать с собой ребенка, однако Мадди прекрасно знала, что он так же не способен был бросить на произвол судьбы невинного младенца, как и она.
— Ну что ты скажешь насчет Уичито и Делано? — спросил он, держа руку на луке седла и созерцая открывшуюся перед ними картину.
— Сказать по правде, после восторженных рассказов Майры я ожидала, что в Делано больше одной улицы.
— Да, улица одна, зато длиной в целых два квартала.
— И на ней нет перекрестков. — Мадди крепче прижала к себе Грейс. — Всего одна прямая дорога. С чего ты решил, что нам может грозить опасность?
— Не обольщайся, — возразил Ривлин, — улица невелика, но в Делано много приезжих, и любой, кто имеет на то причины, вполне серьезно обмозгует возможность обнаружить тебя именно здесь.
— Почему?
— Что говорила тебе Майра насчет Делано и Уичито?
— В Делано мало кто спит, и это хорошее место для бизнеса, а ковбои в гораздо большей степени джентльмены, чем о них думают. Что касается Уичито… — Мадди бросила взгляд через реку. — Майра утверждала, что на восточном берегу живут одни ханжи и лицемеры.
— Нетрудно догадаться, почему Майра судила о них таким образом. Позволь теперь мне рассказать о том, что я знаю об Уичито и Делано. В Уичито действует закон о ношении оружия, по которому любой приезжий должен немедленно сдать оружие властям и получает его обратно, только покидая город. Зато в Делано полная свобода и каждый вооружен до зубов. Подвыпившие ковбои и профессиональные игроки остаются в живых, только если придерживаются простого правила: сначала стреляй, а потом задавай вопросы.
— Но ведь существуют и другие способы убить человека, — нерешительно возразила Мадди. — Сэм Лэйн всегда носил с собой нож — он называл его щекотунчиком для пуза.
— Нож годится лишь для небольшого расстояния, — сказал Ривлин. — Никто не может находиться настолько близко к тебе, кроме меня и Грейс. Только полному болвану пришла бы в голову мысль напасть на тебя с ножом.
— Понятно. Я считаю, что малые размеры Делано нам на руку. Нам совсем не трудно будет найти дом Майры.
— А с чего ты взяла, что мы сразу направимся именно туда?
Конь Ривлина нетерпеливо переступал ногами, и хозяин ослабил поводья.
— Но почему бы нам этого не сделать? — спросила Мадди, нагнав его. — Майра — моя подруга; она постоянно твердила мне, что если я попаду сюда, то непременно должна ее навестить. Я помогала ей писать письма, и она упоминала в этих письмах обо мне. Кроме того, у нее есть прачка по имени Кэтрин О’Малли, и эта самая Кэтрин кормит малыша.
Ривлин взглянул на младенца на руках у Мадди и усмехнулся.
— Ты когда-нибудь бывала в доме… с плохой репутацией?
— Нет.
— Тебе стоило бы дважды подумать, прежде чем, как ты выразилась, переступить его порог.
— Спасибо за заботу о моей репутации. В этом нет необходимости, но я все равно признательна тебе.
— Видишь ли, они там не слишком деликатно говорят о некоторых предметах, и я не хотел бы, чтобы тебя это задело.
Мадди почувствовала, что краснеет, и была рада темноте, окружавшей их сейчас.
— Ох уж эти мне «некоторые предметы»! — усмехнулась она. — У меня нередко глаза на лоб лезли при разговоре с Майрой. Помимо всего прочего, она грубовата и прямолинейна. Однако мне приятно узнать, что ты не считаешь меня чересчур просвещенной.
Ривлин некоторое время молчал.
— Я всегда отлично знал, чем мой отец зарабатывает на жизнь, — сказал он наконец. — Но однажды обнаружил, что есть огромная разница между таким знанием и реальным запахом пороха, грохотом пушек и свистом снарядов в воздухе.
Мадди уже слышала, что ее конвоир оставил родной дом и уехал на Запад, так как родные хотели видеть его женатым человеком, а также из-за нежелания носить модную одежду и корпеть над бумагами. Но это были далеко не главные причины. Ривлин Килпатрик побывал на войне, видел ужасную бойню и понял, что его семья богатеет, снабжая людей оружием, которое помогает им убивать друг друга, убивать сотнями и тысячами.
Увиденное на полях Гражданской войны и во время кампаний против индейцев явило ему картину, которой не ведал ни один из членов его семьи. Узнав, за счет чего Килпатрики хорошо питаются и красиво одеваются, он не захотел принимать участие в торговле кровью и ушел от домашнего очага, из родного дома, чтобы не пользоваться доходами бизнеса смерти. Теперь Мадди понимала это всем своим существом.
— Нам надо бы достичь взаимопонимания насчет кое-каких деталей до того, как мы въедем в город.
Она усмехнулась:
— Первая: если я попробую убежать, ты должен остановить меня даже ценой грубой силы.