Презрение к закону уже вырастало за рамки личных свойств отдельных руководящих работников. 7 января 1930 года Московский комитет ВКП(б) вынес постановление — впоследствии отмененное — о ликвидации всей буржуазии. Крыленко особенно был уязвлен тем фактом, что МК партии не просто совершил политическую ошибку, а счел возможным прямо пойти против советских законов370.
Выступление Крыленко было поддержано на съезде, пожалуй, только одним человеком — членом ЦКК А. А. Сольцем. «Закон не может предусмотреть всякого случая, — указывал он в своем выступлении, — и я бы ничего особо ужасного не видел в том, что говорил т. Варейкис, заявляя, что законность — это дело наживное, если бы действительно законность наживалась, но она не наживается, на нее обращают очень мало внимания. У нас обращают внимание тогда, когда по тому или другому случаю желают вмешаться и давать директивы по определенному делу, когда очень злоупотребляют этим»371.
Дела так называемых «вредителей» ясно свидетельствовали о тенденции превращения судебно-репрессивной системы в орудие административного произвола. Сейчас уже трудно оценить, сколько среди осужденных было действительных организаторов саботажа и диверсий (ведь и то, и другое имело место), а сколько оказались жертвами бюрократического фанатизма, списывавшего на «вредительство» собственную некомпетентность, изображавшего как «вредительство» чем-то не угодившие им действия, но подчас и просто критические суждения, трезвые оценки обстановки.
С трибуны XVI съезда ВКП(б) прозвучало осуждение втягивания транспорта в широкомасштабные работы по реконструкции. При этом ссылались на показания сознавшихся «вредителей», которые под предлогом того, что эксплуатационные возможности транспорта на пределе, якобы пытались возложить на него непосильное бремя капитальных затрат372. Но уже через несколько минут тот же выступающий сам говорит о необходимости реконструкции — правда, «легкой», в противовес «тяжелой», которую предлагали осужденные «вредители»373. И что же? Через четыре года, на XVII съезде ВКП(б) пришлось констатировать, что основной капитал транспорта подорван, что износ железнодорожного хозяйства идет быстрее, чем его замена!374
Вредительством был объявлен протест против массовой распашки целинных земель в степных районах, не учитывающей их особые почвенноклиматические характеристики. Даже предложение выделить заповедные участки степи окрестили вредительским375. Безо всяких доказательств под ярлык вредительских были подведены взгляды крупнейших ученых в области естественных наук (в том числе, например, академика Вернадского)376. В ходе «охоты за вредителями» на них стали валить любые промахи и неудачи в экономической политике. Так, в журнале «Большевик» по адресу лиц, проходивших по делу «Союзного бюро ЦК РСДРП», было брошено обвинение: «…меньшевистские вредители — в тесном союзе с вредителями других мастей — выступали в роли прямых организаторов голода»377. К сожалению, голод вскоре все-таки возник. Но за него были ответственны отнюдь не те, кто проходил по процессу «Союзного бюро…».
Одновременно и как будто бы независимо ото всех этих грозных предзнаменований в советском обществе продолжала действовать контртенденция, направленная на устранение бюрократических перекосов, на организацию контроля масс за аппаратом управления, на более широкое вовлечение трудящихся в этот аппарат. Особенно большую работу в этом направлении продолжали вести органы Рабоче-крестьянской инспекции. В ходе обследований госаппарата РКИ привлекала к ним значительное число рабочих, знакомя их с функциями этого аппарата и прививая им навыки контроля.
Северо-Кавказская РКИ в 1929-30 годах провела 11 больших обследований, для проведения которых было создано 190 специальных бригад. В их работе принимали участие 1500 рабочих378. Московская областная РКИ за это же время создала 30 рабочих бригад, к работе которых было привлечено 3400 человек. Наркомат РКИ СССР только за первое полугодие 1929/30 года провел 45 обследований силами 106 бригад и групп с 2189 участниками379. Такой характер работы РКИ позволил придать новый импульс выдвижению рабочих в государственный аппарат. Если раньше выдвижение проводилось от случая к случаю, выдвиженцы часто не готовились к выполнению своих новых функций, сталкивались нередко с прямой враждебностью работников аппарата, ставились на третьестепенные технические должности, а многие из них вынуждены были покидать госаппарат380, то теперь положение начинает меняться. Кадры выдвиженцев начинают формироваться из числа участников бригад РКИ по обследованию госаппарата, а в 1930-31 годах — из числа участников рабочих комиссий по чистке госаппарата. Как отмечал в своем докладе на XVI съезде ВКП(б) Серго Орджоникидзе, такой подход к выдвижению позволил посылать в госаппарат людей, уже получивших определенное практическое знакомство с его работой и с его проблемами381. Были созданы специальные школы и курсы выдвиженцев.
377
Передовая. Меньшевистская контрреволюция перед пролетарским судом // Большевик, 1931. № 5. С. 9.
378
ЦГАОР СССР, ф.4085, on. 1, ед. хр. 1029, л. 9. Цит. по: Рабочий класс в управлении государством (1926-1937 гг.). М., Мысль, 1968. С. 129.
379
ЦГАОР СССР, ф. 374, on. I, ед. хр. 917, л. 147. Цит. по: Рабочий класс в управлении государством… С. 129.
380
Все эти факты можно проследить на множестве конкретных примеров, приводившихся «Комсомольской правдой», регулярно публиковавшей в июле-сентябре 1929 года обзоры положения дел с выдвижением рабочих (особенно молодых) в государственный аппарат. Само это выдвижение, как можно судить, зачастую носило характер кампании, проводившейся по бюрократическому шаблону.