Затем были названы имена. С. Сырцов призвал, оказывается, сделать 1931 год «годом решительного исправления допущенных ошибок»429, вместо того, чтобы призвать к преодолению трудностей на основе развертывания энтузиазма масс и усиления партийного руководства! Но ведь сам ЦК ВКП(б) в своем обращении о третьем годе пятилетки от 3 сентября 1930 года указал на многочисленные недостатки в работе промышленности, что «создало прямую угрозу срыва принятой партией и Советской властью годовой производственной программы»430.
В. Ломинадзе был обвинен в призыве «сузить фронт капитального строительства»431. Как же, ведь это был прямой вызов И. В. Сталину, напомню, заявившему на XVI съезде: «Люди, болтающие о необходимости снижения темпа развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших классовых врагов». И, тем не менее, в 1932-33 годах произошло падение темпов, и фронт капитального строительства был сужен из-за вынужденной массовой консервации строек.
Сырцов посмел назвать практику планирования «игрой в цифры и декретированием процентов». Но если учесть, что И. В. Сталин тогда настаивал на XVI съезде на абсолютно нереальных темпах, долженствующих обеспечить к концу пятилетки добычу 40 млн т нефти (вместо 21,7 млн т по плану) и производство 17 млн т чугуна, (вместо 10 млн т по плану)432, и что от этих дутых цифр в конце концов пришлось отказаться, не дотянув и до первоначальных плановых наметок, то позиция Сырцова предстает совсем в ином свете.
«Группу Сырцова—Ломинадзе» обвиняли также в том, что они отрицают вступление СССР в период социализма, в то время как И. В. Сталин заявил: «Мы уже вступили в период социализма, ибо социалистический сектор держит теперь в руках все хозяйственные рычаги всего народного хозяйства, хотя до построения социалистического общества и уничтожения классовых различий еще далеко»433. Что же это за период социализма, когда до построения социалистического общества еще далеко? Одно из двух — либо мы говорим о социализме как о первой исторической фазе коммунистической формации, и тогда весь переходный период с самого начала входит в ее рамки, поскольку в нем уже возникли и развиваются социалистические общественные отношения. Либо мы ставим вопрос специально о разграничении переходного периода и уже построенного социализма, но тогда И. В. Сталин явно поспешил. Вина «фракционеров» состояла, таким образом, в том, что они отказались подпевать явной глупости, которую сморозил генсек, и которую он сам, одумавшись, уже больше не решался повторять.
Явным лицемерием выглядит обвинение в «троцкистской» установке на повышение цен434, поскольку она-то как раз и была партией реализована. Точно также слова Сырцова о реальной заработной плате — в «этой области имеется большое неблагополучие, главное, нарастающее»435 — полностью соответствовали действительному положению дел. Именно в 1930 году наметилась тенденция к падению реальной заработной платы, отчетливо выступившая в 1931 и 1932 годах.
С. Сырцов совершенно верно увидел проблему: «частник слизывает разницу между государственной и своей ценой», «значительная часть трудящихся, рабочего класса этим несоответствием толкается на путь мелкобуржуазной спекуляции, а это может привести к чрезвычайно большой деморализации»436. Это полностью подтверждалось и данными статьи Л. М. Гатовского, опубликованной в «Большевике» в предыдущем номере, о росте необеспеченной денежной массы, ведущем к взлету цен на частном рынке, угрожающем спекуляцией и ударом по реальной заработной плате437. Правда, Л. М. Гатовский правоверно заявлял о предложении повысить цены: «Партия решительно отвергает эту вредную оппортунистическую установку, повторяющую троцкистские рецепты…»438. Однако цены все же были повышены, в том числе и на нормируемые товары, распределявшиеся по карточкам.
Занимался ли Сырцов клеветой, когда указывал на такие факты, как «широко распространенное лжеударничество» и «фальсификация встречного промфинплана»?439 Не об этих ли фактах говорилось в постановлении ЦК ВКП(б) от 29 апреля 1930 года440 и в обращении ЦК ВКП(б) от 3 сентября 1930 года?441 По данным Госплана СССР, проверившего с 20 апреля по 20 мая 1930 года 27 000 бригад, промфинплан был доведен только до 42% бригад, конкретные производственные задания имели 39% бригад, а учет выработки — 27 %. Учет же выполнения обязательств, принятых бригадами по договорам — только у 22%442.
429
Передовая. Большевистское наступление и новая вылазка оппортунизма // Большевик, 1930. № 21. С. 2.
431
Передовая. Большевистское наступление и новая вылазка оппортунистов // Большевик, 1930. № 21. С. З.
433
См.: Передовая. Большевистское наступление и новая вылазка оппортунистов // Большевик, 1930. № 21. С. 2.
437
439
Передовая. Большевистское наступление и новая вылазка оппортунизма // Большевик, 1930. № 21. С. 4.
442