Были ли это элементы государственного капитализма, основанные на экспроприации частных капиталистов и замене их государственными чиновниками? Да, в той части, в какой государственные предприятия были организованы на капиталистических принципах (конкуренция, коммерческий расчет, наемный труд, сдельщина…). Однако уже в 30-е годы мы имеем не нечто вроде частнопредпринимательской экономики, управляемой государственными чиновниками, а национальный капитал, преобразованный на принципах единого общественного хозяйства. Экономический расчет в СССР, как и распределение труда между отраслями производства, во всяком случае, не были подчинены критерию прибыльности, да и сама прибыльность не была следствием слепой игры стихийных сил рынка.
Конечно, можно найти в экономической системе СССР многие атрибуты товарного хозяйства, и некоторые из них даже не были формальными. Можно назвать эту систему вырожденной формой рынка. Но с таким же успехом можно и товарное хозяйство попытаться представить как вырожденную форму планомерной организации всего общественного производства.
Социалистические элементы были представлены в советском строе в нецелостном, усеченном, деформированном виде, и точно также дело обстояло и с объективно рождавшимися на почве индустриального (а отчасти и доиндустриального) производства капиталистическими элементами. Они тоже были нецелостными/усеченными, деформированными и причудливо переплетались с социалистическими элементами.
В этих условиях само существование такой «мозаичной» системы, состоявшей из смешанных, разнородных (гетерогенных), да к тому же еще и деформированных элементов, как и вектор ее развития, определялись силой политической и идеологической надстройки. А эта надстройка была представлена пролетарскими и мелкобуржуазными элементами (главным образом «служащими» из рядов городской мелкой буржуазии), и в политическом отношении, во всяком случае, антикапиталистическими элементами. Первое поколение советских чиновников в значительной мере состояло из активистов революционного движения, сформировавшихся именно как борцы за ниспровержение ига капитала и освобождение трудящихся. Их превращение в оторванных от масс бюрократов было дело сложным и не быстрым, поскольку противоречило уже сформировавшимся устоям их личности.
Существенную роль играло также весьма широкое формирование в 20-е годы антибуржуазной культурной традиции. Существенную потому, что эта культурная тенденция играла важнейшую компенсаторную роль, восполняла недостаток материально-технических, экономических, социальных и политических предпосылок социализма4.
Исключительная роль политической надстройки в условиях, когда классовой опорой государства было меньшинство населения, да к тому же в социально-культурном отношении не готовое к самоорганизации в формах, адекватных социалистическим общественным отношениям, породила неизбежную и глубокую бюрократизацию политического строя. Бюрократия оказалась ведущей цементирующей социальной силой и для экономического строя, и для социальных отношений.
1.4. Советский строй 30-х годов как разновидность бонапартизма
Тезис о компромиссе рабочего класса с бюрократией как об основной социальной опоре советского строя, дополненной компромиссом блока рабочих и бюрократии с крестьянством, требует своего уточнения, ибо в такой абстрактной форме он внеисторичен. Этот компромисс составлял прочную базу советской власти на начальном этапе ее развития, но одновременно в нем был заложен потенциал постепенного размывания, по мере укрепления и обособления собственных интересов бюрократии. Такая тенденция была заметна еще в 20-е годы, а в начале 30-х годов проявила себя уже вполне выпукло.
В более широком контексте разрушение обоих компромиссов бюрократии — и с крестьянством, и с пролетариатом — стало следствием объективной логики задач поздней буржуазной революции, функцию решения которых приняла на себя советская бюрократия. Напомню, это были задачи догоняющей модернизации, понимавшиеся тогда в терминах индустриализации и перехода к крупному общественному земледелию.
Бюрократия встала перед необходимостью жесткой концентрации хозяйственных ресурсов для проведения догоняющей модернизации (что получило позднее отражение в термине «мобилизационная экономика»). Такая концентрация и материальных ресурсов, и трудовых усилий была возможна лишь за счет сильнейшего нажима — как на рабочий класс, так и на крестьянство. Экономическое соревнование с капиталистическим укладом было прекращено, и остатки буржуазии, допущенной нэпом, были ликвидированы административным давлением, а мелкобуржуазное и добуржуазное крестьянство сметено коллективизацией; Угроза с этой стороны была ликвидирована — но не только ради интересов рабочего класса и «строительства социализма».
4
Значение феномена советской культуры и его роль на различных этапах развития СССР показано в работах Л. А. Булавки (См.: Критический марксизм. Продолжение дискуссий. М.: Слово, 2001).