Ф. Э. Дзержинского, не выступавшего на XIV съезде против «ленинградской оппозиции», хотя и до, и после съезда он вел непримиримую борьбу, как с троцкистами, так и с «новой оппозицией», думается, нельзя обвинить в пристрастном освещении внутрипартийного положения. Каково же должно было быть это положение, если оно заставило «рыцаря революции» написать 3 июля 1926 года в письме к своему личному другу, председателю ЦКК ВКП(б) В. В. Куйбышеву:
«…Мы из этого паралича не вырвемся без хирургии, без смелости, без молнии. Все ждут этой хирургии. Это будет то слово и дело, которого все ждут. И для нашего внутреннего, партийного положения — это будет возрождение. Оппозиция будет раздавлена теми задачами, которые партия поставит. Сейчас мы в болоте. Недовольства и ожиданий кругом, всюду. Наше внешнее положение очень тяжелое. Англия все больше и больше нас окружает стальными сетями. Революция там еще не скоро. Нам нужно во что бы то ни стало сплотить все силы около партии. Хозяйственники играют тоже большое значение. Они сейчас в унынии и растеряны. Я лично и мои друзья по работе — тоже „устали“ от этого положения невыносимо. …Кроме вопросов управления нам надо серьезно, не так, как сейчас, поставить и разрешить вопросы
• о дисциплине труда;
• о кооперации;
• о частнике и спекуляции;
• о местничестве.
У нас сейчас нет единой линии и твердой власти. Каждый комиссариат, каждый зам и пом и член в наркоматах — своя линия. Нет быстроты, своевременности и правильности решений.
Я всем нутром протестую против того, что есть, Я со всеми воюю. Бесплодно. Ибо я сознаю, что только партия, ее единство — могут решить задачу, ибо я сознаю, что мои выступления могут укрепить тех, кто наверняка поведут партию и страну к гибели, т. е. Троцкого, Зиновьева, Пятакова, Шляпникова. Как же мне однако быть? У меня полная уверенность, что мы со всеми врагами справимся, если найдем и возьмем правильную линию в управлении на практике страной и хозяйством, если возьмем потерянный темп, ныне отстающий от требований жизни.
Если не найдем этой линии и темпа — оппозиция наша будет расти и страна тогда найдет своего диктатора — похоронщика революции — какие бы красные перья не были на его костюме. Все почти диктаторы ныне — бывшие красные — Муссолини, Пилсудский.
От этих противоречий устал и я. Я столько раз подавал в отставку. Вы должны скорее решить. Я не могу быть председателем ВСНХ — при таких моих мыслях и муках. Ведь они излучаются и заражают. Разве Ты этого не видишь.
3.VII.26 г. Твой Ф. Дзержинский»179.
Это письмо приоткрывает до сих пор редко исследуемую проблему в истории КПСС — о серьезных разногласиях и противоречиях внутри партийного большинства. Об этом можно судить и по предсмертной речи Феликса Эдмундовича на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 20 июля 1926 года: «А если вы посмотрите на весь наш аппарат, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас»180. Далее Дзержинский выдвигает альтернативу — либо он уходит в отставку, либо необходимо сосредоточение в его руках не только аппарата управления промышленностью (ВСНХ), но и аппарата управления торговлей (Наркомторг) и кредитно-финансовой сферой (Госбанк): «Я не раз приходил к председателю СТО и Совнаркома и говорил: дайте мне отставку или передайте мне Наркомторг, или передайте мне из Госбанка кое-что, или передайте мне то и другое, потому что столько согласований, что нельзя решать вопроса, нельзя так работать»181. Возможно, что действительная организация единого экономического центра, тем более во главе с Ф. Э. Дзержинским, смогла бы содействовать ограничению бюрократизма и ведомственности в хозяйственном руководстве. Но в верхушке ЦК не нашлось сил, способных деловым образом поддержать Дзержинского на этом высшем политическом уровне.
179
ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, ед. хр. 79, л. 44. Цит по: