— Выжили и на этот раз...
— Ксеничка, перевязывай... Кто меня звал! — спросил он наконец, выпрямившись.
Никто его уже не звал.
— Давайте следующего... Отодвиньте этого, снимите его! Будешь жить, братец...
Он хотел подбодрить раненого. Улыбался. А слова были сухими. Уж такие мы, мужчины. Хорошо, что есть тут сестрички.
— Давайте скорее!
Положили следующего. Он был ранен в лицо. Раздроблена челюсть. Он плакал, плакал. А слезы — одна кровь.
В окно кто-то крикнул:
— Снова их отбили... Откатились назад!
— Слава богу! — перекрестились все.
— Может, скоро подойдет подмога?
— Ой, мамочка, мама... — вскрикнул вдруг кто-то в углу так страшно, что все умолкли, и только крикнувший продолжал стонать.
Один из раненых сказал:
— Дайте ему поцеловать икону.
Остальные всполошились:
— У кого есть икона? У кого есть пресвятая богородица?..
Никто не отозвался. Не обнаружилась ни у кого. А может, кто для себе ее приберег?
Снова внесли раненых. Среди них был майор тамбовского полка. Его знали. Многие повторяли имя: Златолинский. Приподнимались, чтобы увидеть его.
— Ваше высокородие... И вы?.. Тут, тут есть местечко, ваше высоко...
— Для пуль не существует чинов, удальцы. Да ведь это ты, Петухов! Скажи, это ты, братец?..
— Так точно, я, ваше высокородие... С ногой что-то... с ногой. — Петухов стал всхлипывать. — А с вами что, благоволите сказать.
— У меня дурацкая история, братец! Вот тут... и тут.
Обняв одного из раненых, сестра Нина приподняла его и что-то сказала. «Такая с виду слабенькая, бледная, а какая у нее сила!» — подумал Климент.
— Помоги сестре... чего рот разинул! — крикнул он санитару, тоже засмотревшемуся на нее.
А Ксения, послав санитара Ваню за бинтами, принялась поправлять окровавленными, липкими руками косынку и тщетно старалась завязать ее потуже. В это время со двора послышались крики. В одно из окон вместе с ветром ворвались клубы черного дыма.
— Что это? Да мы тут заживо сгорим!..
— Пожар! Пожар!
Раненые — неперевязанные, с ампутированными конечностями — забеспокоились:
— Санитары! Ради бога, скорее! Горим!
— Замолчите! Горит сарай!
Кто кричал? Кто просил? Кто приказывал?
У двери снова толчея.
— Разве вы не понимаете — нет места! На дворе... на дворе кладите.
— А тот доктор, что на дворе, велит в дом нести...
— Вносите! — крикнул, не глядя, Климент. — Нина, посмотрите... подготовьте и их... Где сестра Кузьмина?
— Ее вызвал доктор Бубнов. Оперировать Бугаевского.
— Бугаевского? Кто он такой, этот Бугаевский, почему все там?..
— Человек, — сказала Нина.
Он бросил на нее быстрый взгляд, но она уже встречала носилки. Между ними протиснулся санитар Ваня.
— Вот, последние, — сказал он, подавая Ксении четыре пакета бинтов.
— Как последние? Мы привезли столько бинтов!
— Видно, потерялись в пути, Ксения Михайловна. Не знаю...
— Постойте! Молчите! Молчите же! — прикрикнула на него Ксения.
— Кто? Что?
— Ш-ш-ш! Слушайте!
— Что слушать? Как те ревут!
— Слушайте, слушайте, братцы!
Невольно прислушался и Климент. Звуки ружейной пальбы, гром орудийных выстрелов заглушали наводящий ужас вой, более сильный, чем когда-либо.
— Общая атака.
Все прильнули к окнам. Из них была видна середина вражеских цепей.
— Глядите... Сейчас все решится!.. Господи, спаси и помилуй нас!
— Почему молчат наши? Чего ждут? Почему не стреляют? Ведь всего каких-то пятьдесят шагов... Стреляйте! Стреляйте!
Воцарилось жуткое молчание. Климент оставил раненого, кинулся к окну. Ксения тоже. И раненый приподнялся на столе... Нина Тимохина с глухим стоном бросилась к носилкам — на них лежал Сергей Кареев. Вся дрожа, она что-то говорила ему сдавленным голосом и с лихорадочной поспешностью расстегивала тонкими пальчиками его пропитанную кровью шинель.
— Аллах!..
Этот крик заполнил собой все.
Никто не проронил ни звука. Все ждали, затаив дыхание. Ждали. Плотные неприятельские цепи волной накатывались все ближе и ближе к русским позициям. Тридцать шагов... Двадцать... Вот сейчас они обрушатся и все сметут, сотрут...
И вдруг — залп! Как подкошенная, свалилась первая вражеская цепь. Сотни, тысячи людей.
— Ур-раа-а!.. — Раздалось там и тут.
— Их гонят! Они бегут! Ура-а-а!
— Слава богу!.. Бейте, колите их... Еще, еще!
Что-то просвистело. Загрохотало. Во дворе. Воздушная волна отбросила их от окон. Климент упал возле Нины. Ксению отшвырнуло в противоположный угол комнаты. Новый взрыв, затем еще подальше... поближе... Что-то пробило стену, треснуло, оглушило их. Вопли, крики. Климент успел только увидеть, как одна стена словно распахнулась и крыша медленно поползла на них. Охваченный ужасом, он чувствовал, что надо искать выход... Где дверь? Но тут что-то ударило его, и он потерял сознание.