— Несколько мальчишек пришло было, а главный учитель велел им идти по домам. И у него на уме то село...
— Какое село?
— А ты разве не знаешь?
— Ничего не знаю!
— Что черкесы подожгли Горубляны, не знаешь?
— Горубляны! Не может быть! Когда это было? Расскажи! Как произошло?
— Вчера... Вчера после обеда, говорят. Все по-разному толкуют, но село сгорело дотла, это точно.
— И убитые есть? И раненые?
— Где одна беда, там и другая... А двух девушек, говорят, увезли. И нескольких малых ребятишек тоже...
Андреа бросил папиросу, яростно раздавил ее каблуком и, не взглянув на старого служителя, выбежал из барака.
***— Если не ошибаюсь, это вы, господин Будинов? Здравствуйте! Здравствуйте!
Мягкий приветливый голос, произнесший по-французски эту фразу, оборвал мысли Андреа. Обернувшись, он увидел у зелени забора маркиза Позитано.
— Добрый день, — неохотно ответил он.
— Добар... добар... — радушно улыбаясь, попытался заговорить по-болгарски итальянец. — Делаете прогулка?
— Вроде того.
— Вроде... да? А я все учу язык и никак не научусь!
Консул с комической беспомощностью развел руками и снова перешел на французский.
— Вы куда? Направо? Пойдемте вместе!
— Если вам угодно.
Андреа было не до болтовни и прогулок. Но не мог же он сказать Позитано: «Оставьте меня в покое, иду в Горубляны!» Он только подозрительно оглядел маленького итальянца, который, поднявшись на цыпочки, с любопытством смотрел поверх забора во двор.
— Вот они, здесь! — воскликнул он, указывая на сбившиеся в кучу двуколки пожарной службы.
За бочками с водой под навесом стояли самые обыкновенные насосы с намотанными на них толстыми шлангами.
— Вы про насосы, господин консул?
— Да, про них, мой юный друг! Это увлечение моей молодости! Я родом из Апулии, — словоохотливо продолжал маркиз. — Возле Бари есть старый городок Мола, где я провел свою бурную молодость!
— Но какая связь между вашей Молой и нашими насосами? Не понимаю!
— О, прямая! — воскликнул Позитано и, подхватив Андреа под руку, засеменил рядом с ним. — Прямая! В свое время я был в Моле начальником... Il capitano!
— Я не знал, что вы военный...
— Нет, не военный — я был капитаном городской пожарной команды!
«Этот синьор маркиз немножко тронутый, — решил Андреа и почувствовал к нему живейший интерес. — Странно, что я до сих пор к нему не присмотрелся. А кто у нас пожарники? Одни прохвосты, — вспоминал он. — Черный Кёр Мустафа, разбойник Кабахатлия, два курда, провонявшие бараньим салом... Сами подожгут болгарский дом и бегут тушить. И первым делом требуют денег!» Тут он вспомнил про Горубляны и нахмурился.
— И много вы погасили пожаров? — спросил он Позитано.
— Нет, мой милый, немного. За шесть лет — всего четыре пожара.
— По одному в год и то не выходит!
— Увы, да. Дома у нас в Моле каменные, да и печей не топят — там тепло. Потому всего четыре! Зато все остальное было великолепно: каски, мундиры, строй, труба и особенно азарт... Да и молоды тогда мы были!
— Значит, денег получали много, а пожаров гасили мало?
— Денег? Вы думаете?.. Позитано рассмеялся и продолжал, выразительно жестикулируя. — Мой юный друг! То была, как бы это сказать, добровольная, почетная должность. И мы вкладывали в нее совсем иной смысл. Наша команда служила другому делу. И не только она! Еще много разных корпораций. Да, они хорошо послужили нашей Италии!
Андреа замедлил шаг, ожидая продолжения тирады. Но маркиз, глядя на вход в резиденцию мютесарифа, где сновали в ту и другую сторону офицеры, словно нарочно молчал.
— Вы сказали: они служили другому делу. Я правильно вас понял, господин консул?
— Безусловно. Ведь тогда мы боролись за объединение, за независимость... Гарибальди, Мадзини — надеюсь, вы знаете эти имена?
— Разумеется!
Андреа чуть было не выпалил, что он знает и другие имена, но вовремя остановился.
— И эти невинные сообщества на самом деле были тайными?..
— В сущности, гасить пожар — благородное дело, не так ли? Переживаешь, такой душевный подъем! Между прочим, вы слышали о пожаре? — спросил Позитано, понизив голос.
Глаза их встретились.
— Вы тоже знаете? — тихо спросил Андреа.
— Знаю.
— Это такая... такая... Нет, не подберу слова! Хищные звери и те убивают только из нужды, а они... Я иду в Горубляны.
— Нет, не ходите, — шепнул маркиз.
Он умолк, пережидая, когда пройдет группа турецких офицеров, а за ними еще двое строителей железной дорогой. Один приветствовал его по-итальянски, и маркиз что-то ему ответил, взмахнув рукой. Затем все так же тихо, хотя в этом уже не было необходимости, он продолжал: